– Должна признать, что вкус в выборе чая у тебя есть, – нехотя сказала Гортензия, когда поставила поднос на стол.

Кида тем временем забралась на табурет, чтобы достать с каминной полки шкатулку с карточками для шарад.

– Слезь с него, у него ножки ненадежные, – сказала я.

Кида лишь отмахнулась.

– Почти достала, – ответила она даже не поворачиваясь.

Вытянула руку, схватила шкатулку, а в следующий миг раздался характерный треск. Одна из ножек подогнулась, и табурет полетел вниз, а следом за ним и Кида.

– Порядок… – сказала она, когда мы Эллой подбежали к ней. – Руки-ноги на месте.

Рядом валялся сломанный табурет, открытая шкатулка и разбросанные по ковру карточки.

– Никакого понятия о манерах, – качая головой, вздохнула тетушка. – Помнится мне, детей раньше воспитывали розгами.

– Ага, – выдохнула Кида, – а старых и больных отводили в лес на съедение волкам, чтобы не тратить лишние продукты, – она с кряхтением встала и принялась растирать ушибленную коленку.

– Катерина! – взвилась тетушка. – Я требую, чтобы ты сейчас же… – она осеклась, и взгляд ее устремился в пол. – Что это?

Между камином и стеллажом что-то блестело. Приглядевшись, я увидела, что это изумруд - тот самый, который Кида прятала в горшочке, пока жила на чердаке у старьевщицы. Когда я забрала девочку к себе, то первым делом убрала драгоценность в сейф, но Кида время от времени доставала его, потому что он напоминал ей о маме.

Кида опрометью метнулась к украшению, но Гортензия опередила ее и с удивительным проворством подняла украшение. Глаза виконтессы изумленно расширились, и в принципе я ее понимала.

– Отдайте!
– Кида собралась вырвать камень из ее руки, но была остановлена шерифом.
– Он мой!

Гортензия же впала в транс: словно не видя ничего и никого, разглядывала украшение.

– Откуда это у вас?
– прошептала она.

Кида мгновенно заняла боевую позицию.

– Я его не крала!

– Все в порядке, - я подошла к тетушке.
– Девочка не воровка. Можете даже спросить у шерифа.

Джеффри кивнул в подтверждение моих слов.

– Камень перешел Киде по наследству. От матери.

Глаза тетушки стали еще шире.

– Но это невозможно...
– прошептала она.
– Это украшение было сделано в единственном экземпляре.

– Только не говорите, что оно ваше, - Кида угрожающе раздула ноздри, однако, сделать ничего не могла. Джеффри все еще держал ее: мягко, но крепко.

– Оно не мое...
– виконтесса покачала головой и, наконец, оторвала взгляд от камня.

– Вы знаете, кто владелец?
– спросила я.

Гортензия посмотрела на меня и медленно кивнула.

Глава 43

– Эта вещь уникальная и выполнена на заказ, – повторила тетушка. Затем она вновь посмотрела на Киду. – Но… откуда она у тебя? Я не понимаю…

– Это украшение моей мамы, – Кида подошла ко мне и прижала украшение к груди. – Ее звали Винифреда!

Это имя окончательно выбило Гортензию из колеи. Виконтесса побледнела и нервно сглотнула.

– Винифреда Ласлоу – твоя мать?!

Настал мой черед удивляться.

– Вы знали мать Киды!

Гортензия встряхнулась и немного пришла в себя.

– Конечно. Все знают их семью. Очень уважаемые и знатные люди. Но как… Откуда у нее дочь?

Джеффри принялся расхаживать вдоль камина.

– Ласлоу, Ласлоу… – он остановился и посмотрел на тетушку. – Это не те ли, что владеют серебряными рудниками на севере графства?

– Да, – подтвердила Гортензия. – А Винифреда – единственная дочь Эспена Ласлоу. Несколько лет назад она исчезла. Лорд Ласлоу сказал, что отправил ее на юг, к родственникам, но в свете ходили слухи, что Винифреда сбежала.

Я вспомнила слова Киды о «нехорошем человеке» - уж не о нем ли шла речь?

– И лорд Эспен до сих пор ищет дочь?

Тетушка покачала головой.

– Искал. Он умер через три года после ее исчезновения.

Выходит, что Кида - единственная наследница серебряных рудников? Вот тебе и «бедная сиротка».

– Мама рассказывала тебе что-нибудь об этом? – спросила я.

– Нет. – Кида помотала головой. Она была бледна и, кажется, едва стояла на ногах.

– И ты, конечно, не знаешь, почему она сбежала? – поинтересовался Джеффри.