— Это потому, что он учит тебя, как мага. — Шейн подскочил с кресла и за один размашистый шаг оказался рядом. — А твои силы гораздо шире. — Он зашёл сбоку и, управляя моей рукой, выставил кисть в нужное положение на высоте. — Твоя магия это горная река — буйная и неукротимая. Загоняя её исключительно в рамки формул, ты превращаешь её в ручей. Я научу тебя создавать разовый барьер. Затрата сил и времени минимальная, но в случае неотвратимой опасности даст фору. Такой щит выдерживает лишь один удар, учти. — Выждав, когда я осмыслю сказанное, он продолжил: — А теперь представь, как магия течёт по твоим венам — от самого сердца до кончиков пальцев — и превращается в нечто осязаемое. Удерживай полусферу, как зонт во время дождя. Вот так, — раздался одобрительный шёпот, пока я в неверии смотрела на закручивающееся облако лавандового цвета. Но стоило только Шейну отпустить мою руку, как чары рассеялись.

— Гхм, — задумчиво выдал мой импровизированный учитель и быстро-быстро зашагал к дальней стене. — Видимо, придётся тебя немного подтолкнуть. — Он развернулся ко мне лицом и заскользил пальцами в воздухе, словно маэстро, дирижирующий симфоническим оркестром, сплетая из сверкающих молний шар. — Страх, как и другие сильные эмоции превосходно помогают раскрыть силу. Сейчас я пущу в тебя боевым заклинанием, а ты должна выставить барьер. Постарайся успеть, иначе будет очень неприятно.

— Что? Нет, подожди, я не готова! — в ужасе воскликнула, но поздно. Магическая сфера безудержно помчалась ко мне навстречу. Инстинктивно выставила руки перед собой, чтобы закрыться от опасности, но в последний момент вспомнила о наставлениях.

Удар! Клубок молний с шипением и треском врезался в мутную гиацинтовую преграду. О господи! У меня получилось! Я смотрела, как энергетический шар и созданная мной полусфера сплетаются во что-то бесформенное и затем медленно тают, как кусок масла на жарком солнце. А когда завеса истаяла окончательно, передо мной явилось довольное лицо Шейна. Сейчас его улыбка была тёплой и доброй, без намёка на холод и усмешку, а на щеках красовались очаровательные ямочки. Я по-прежнему держала руки в воздухе, не веря в то, что сумела сотворить собственные защитные чары. От радости и восторга разрывало на части. Хотелось не то что заобнимать мальфара, но и расцеловать. Ладно, с последним я погорячилась. Где Анварен и поцелуи? Нет, мужчина он, конечно, горячий и наверняка умеет первоклассно целоваться… А-а-а! О чём ты вообще, Кэсс?! Я мысленно отвесила себе подзатыльник.

— Это было… крышесносно, — заключила я. — Хочу ещё! — Воодушевленная, вскочила в позу и приготовилась отражать атаку. Шейн рассмеялся, слегка запрокидывая голову назад.

— Торопыга! Это так не работает. Необходимо немного времени…

— Я не вовремя, да? — В дверь просунулась кудрявая голова Гаспара. — Вас так долго не было… — Вампир внимательно осмотрел нас, чему-то удивляясь, и только потом решился зайти внутрь. — В общем, пока вы тут «искали ручку», я заметил кое-что интересное. Большинство пропавших ведьм не состоят ни в одном из ковенов. Но если смотреть список убывших студентов, мы неоднократно встречаем ведьм из Четырёхлистника. — Он поднял листок с перечнем и ткнул пальцем в несколько имён. — О их пропаже никто не заявлял, как и о гибели Эмми. Она ведь тоже была адепткой Четырёхлистника.

— Как и Кибела, — мрачно подметил Шейн.

— Это ведь должно что-то значить? — В глазах Гаспара вспыхнула надежда.

— Гас, ты не мог бы принести остальные списки, хочу кое-что проверить? — перебила его я. С того дня, как вампир рассказал историю своего превращения, одна догадка не давала мне покоя. И теперь только окрепла. Но обсудить её следовало с Шейном наедине.

Анварен сходу меня раскусил. Как только шаги за дверью стихли, он с интересом спросил:

— Так и?

— Слушай, — начала я, обдумывая, как лучше преподнести ему свои подозрения. — Тебе не кажется, что в истории с Эмили что-то не так? Как будто их заманили туда не просто, чтобы избавиться от свидетелей. Я никак не могу отделаться от ощущения, что всё дело в Гаспаре. Что именно он был их целью. Вот только зачем, ума не приложу.

— Гаспар сын правящего монарха, — огорошил меня Шейн, притом сказав это таким обыденным тоном, будто сообщал, что завтра будет дождь. — Я думал об этом. Его обращение сыграло на руку не только вампирам, но и диссидентам. Теперь род Дальгеймов лишился наследника и закончит своё правление на отце Гаса. Между знатью и всеми, кто посчитает себя достойным трона, вспыхнет борьба. Если, конечно, Энгель не узаконит вампиров и не приравняет их права к горожанам Мальфгарда. Это позволит Гасу избежать казни, но, сама понимаешь, чем обернётся такое решение.

Я понимала. Допустить вампиров к обществу — это как запустить голодного лиса в курятник. Где-то в районе желудка зарождалось гадкое неприятное чувство. Вот тебе и другой мир, а люди везде одинаковые. Обязательно найдутся те, кто будут идти по головам ради желаемой власти и силы.

— Знаешь, если бы Эмили не умерла во время ритуала, я бы сочла, что она специально завела его в катакомбы, — на одном дыхании озвучила то, что терзало больше всего. Шейн внимательно посмотрел на меня. Не как на сумасшедшую, а так, словно бы не исключал такого варианта. — Почему Гас вообще не воспользовался такими влиятельными связями?

— У него весьма непростые отношения с отцом. — Шейн привалился плечом к стене и стал задумчиво хрустеть суставами пальцев. — Видишь ли, Энгель продолжает видеть в своём чаде шкодливого мальчишку. И когда Гаспар попытался рассказать ему о том, что творится в стенах академии, тот не прислушался. Посчитав, что всему виной буйное воображение сына и дурное влияние Эмили. Стоило монарху только услышать о ведьме, как он ничего дальше слышать не хотел. Род Дальгеймов — чистокровные маги и приветствуют отношения только с себе подобными. А тут Гас наплевал на вековые традиции и сблизился с ведьмой, — уголок рта рассказчика слегка дёрнулся, находя забавным дерзкое поведение наследника. Умела бы свистеть — присвистнула бы! А наш кучерявый друг полон сюрпризов, как мешок Санта Клауса.