Шрифт:
– Не знаю.
– А другие боги?
– Многие заперты здесь.
– Многие? Не все? – напряжённо спросил Анубис.
– Конечно, нет. Кому-то же надо… – Нефтида снова рассмеялась, и Каратель ощутил сладковатый запах её дыхания. – Предавать.
Изменение в лице богини было мгновенным. На её губах расплылась ухмылка – осознанная и совсем не меланхоличная. Сет и Анубис выступили вперёд, загораживая смертных.
– Пояснишь? – резко выдохнул бог.
– А зачем, Инпу? Ты всегда был верным пёсиком своего отца, пока я прогнивала здесь изнутри. Так к чему слова?
Ифе не могла не понять, что их заманили в ловушку. Она быстро и незаметно огляделась, пытаясь найти пути к отступлению, прислушиваясь, ожидая нападения или чего-то похуже. В тишине лабиринта раздался шелест песка, едва уловимый, но пугающий. А ведь девушка до последнего надеялась, что слова Нефтиды были просто ещё одним подтверждением безумия.
«Нет… Это не безумие!»
– Вы предаёте своего сына?
Уважительно и осторожно молчать уже не имело смысла.
– Я? Нет. И никто не сможет упрекнуть меня в этом.
Атсу не выдержал, вставая плечом к плечу с богами.
– Тогда о чём вы говорите?!
– Вы сами пришли ко мне, задавали вопросы. А я, знаете ли, уже почти вечность такая медленная… И так скучаю по компании, что мне не составило труда задержать вас подле себя чуть дольше необходимого. Это не предательство, а нужда покинутой всеми матери.
– Но утаивание от Осириса угрозы – это предательство.
Ифе видела, что Анубис едва сдерживался. Никто из них пока не мог понять истинных намерений Нефтиды, ведь боги были уверены, что у неё нет сил, чтобы противостоять им. «Так чего она добивается своим признанием? Зачем тянула время?»
– Я ничего не утаивала, сынок, – продолжала богиня. – Мне запрещено являться перед ликом твоего отца в любое время, кроме празднеств. А их давненько не было. Я не могла ни о чём сообщить. Так что в предательстве меня и правда обвинить нельзя.
– Зачем ты тянула время? – Сет озвучил вопрос Ифе, и его руки оплели красные нити силы.
Он явно едва сдерживался, чтобы не опутать ими Нефтиду.
– Чтобы Инпу ненароком не кинул свой всевидящий в Дуате взгляд на Зал Судилища, конечно, – ответила она. – Как печально… новый совет богов и новая напасть. На этот раз посерьёзнее, чем засуха в мире смертных.
Глаза Анубиса налились зелёным сиянием. Они смотрели неподвижно, как будто проникали через пространство куда-то очень далеко. Ифе уже видела такой взгляд перед тем, как бог схватил её за горло в своих покоях.
«Что он видит?» Она не была уверена, что хочет знать ответ на этот вопрос, а у самого Анубиса, увы, не было выбора.
«Отец…» Карателю должен был быть неведом страх, но то, что он увидел, обратив взгляд за последние врата Дуата, не могло вызвать иные чувства.
Зал Судилища пал.
Величие божественного предела сменил хаос: разрушенные троны богов, растрескавшийся камень вместо водной глади, буря, поглотившая закатное небо Полей Иалу.
Порыв горячего ветра взметнул полы одеяния Анубиса.
Смотри, верный пёс, наслаждайся…
Снова не смог защитить папочку, да?
– Селкет!
По залу пронёсся шелестящий смех.
Он умрёт. Как и все слабаки, что мнят себя вершителями судеб.
А теперь давай поиграем?
Угадай, кто враг, а кто друг…
– Я уничтожу тебя!
Снова смех – на этот раз, затихающий вдали. Анубис закрыл глаза, возвращаясь мыслями в своё тело.
Сет схватил племянника за руку.
– Что ты видел?!
Бог не отвечал, смотря только на Нефтиду. Вокруг него собиралась сила. Холод сковал смертных.
– Они мертвы? – прошипел Анубис.
– Боги, что собрались на совет? Или тебя волнует только Царь?
Каратель взмахнул посохом, и тело богини поднялось в воздух – её руки прижались к бокам, а голова запрокинулась.
– Отвечай! – закричал бог.
– Я не знаю, – улыбнулась ему мать.
Анубис направил в неё зелёные нити силы, и Нефтида закричала, затрясшись.
Ифе смотрела, как Анубис терзал незримой силой собственную мать. Это было страшно. Если бог мог сотворить такую пытку с собственной плотью и божественной кровью, то какой милости могли ждать иные души и боги?