Он потер лоб.

– Тогда и не веди себя как ребенок, Томас Свон. Веди себя ответственно, и я буду относиться к тебе соответствующе.

Ее слова были резкими – резче, чем Мак считал необходимым.

– Ладно. Похоже, он принял неудачное решение. Тебе правда следовало сообщить маме свой план. Это часть нашей договоренности разрешать тебе ходить домой пешком. Ты не можешь ходить никуда, не сказав одному из нас. Ты это знаешь.

– Знаю. – Он опустил голову, просто воплощение раскаяния. – Мне жаль, мам.

– Конечно тебе жаль. Тебе не было жаль, когда ты приплелся домой в пять пятнадцать, как будто все в порядке вещей.

Мак поднял руку.

– Давай просто…

– Давай просто ничего. Не надо приходить сюда и пытаться все сгладить, как будто это ерунда. Тебя здесь не было. Ты не ездил по всему миру, гадая, не украли ли его, переживая, что больше никогда его не увидишь.

– Эди…

– Знаешь что? – Она оставила свой пост у плиты и вручила Маку деревянную ложку, которой размахивала. – Заканчивай ужин. Мне нужен перерыв.

Она сдернула с плеча кухонное полотенце, бросила его Маку и вышла на улицу.

Он смотрел в окно, как она сбежала по ступенькам. Остановилась у подножия, затем зашагала к тротуару и дальше по улице.

– Видишь? У нее стресс, так что она пошла пройтись. – Томас внезапно встал, проскрипев стулом по деревянному полу. – Почему если я делаю то же самое, то это конец света?

Он затопал по лестнице. Добравшись до верха, он зашел в свою комнату, хлопнул дверью и двинулся к кровати. Его шаги по старому скрипучему полу были похожи на кирпичи.

– Вы можете замолчать? – крикнула Эйвери из своей комнаты. – Я пытаюсь заниматься!

В доме стояла звенящая тишина, и только эхо хлопка двери Томаса вибрировало в воздухе. Мак неподвижно застыл на кухне на том самом месте, где остановился, когда пришел. Наконец он потер рукой заросшую щеку, разулся возле задней двери и занялся ужином.

Через несколько минут, поставив таймер на духовке, он поборол желание плюхнуться на кухонный стул. Вместо этого он поднялся наверх. Дверь Томаса все еще была закрыта, и Мак обошел ее по дуге. Он понимал необходимость остыть. Подойдя к двери Эйвери, он постучался.

– Я занята, – раздался ответ.

Мак приоткрыл дверь и сунул голову в проем. Он уже готов был сказать «Привет, сладкая» – но слова замерзли, когда он увидел сидящую на кровати Эйвери Райли, опирающуюся на гору подушек. Эйвери сидела за своим столом, заваленном книгами, в пучке темных волос торчала ручка.

– О. Привет, – запнулся он. – Извините. Вы тут работаете?

– Да. Райли помогает мне с учебой.

– Да? Здорово. Какая тема?

– Половое и бесполое размножение.

Должно быть, он издал какой-то звук, потому что Эйвери сдула волосы с глаз, а потом закатила их.

– Это биология, папа.

– Знаю-знаю. Я помню биологию за девятый класс.

Это правда, он помнил. Но это не помешало ему покрыться потом, когда он услышал из уст дочери «половое». Память вернула его в давно прошедший день, когда она спросила его, что такое половые отношения. Ей было восемь лет, и она листала Библию.

Он посмотрел на Райли, та пожала плечами.

– Не я выбирала тему. Но я хорошо знала естественные науки.

– Знаешь, – выдавил он. – Не «знала».

– Знает, – подтвердила Эйвери. – Я сказала ей, что она была бы лучшей учительницей по естествознанию, чем мистер Коннорс. Ему следовало остановиться на физкультуре.

– Ладно, хорошо, скажете, если что-нибудь понадобится, – выдохнул Мак.

– Ага.

Он начал закрывать дверь, но остановился.

– Извините за шум внизу.

– Чего они так завелись?

Эйвери снова уткнулась в свои учебники, но Райли смотрела на него.

Он сунул руки в карманы и пожал плечами.

– Просто несогласия. Думаю, им обоим надо было немного сбросить пар.

Он взглянул на Райли. Она пожала плечами.

– Вы семья. Иногда семьи спорят.

Эйвери развернулась на стуле и уставилась на Райли, потом достала из волос ручку и вернулась к учебникам.

Мак закрыл дверь Эйвери и пошел в свою спальню, закрыл дверь ногой и снял рубашку. Расстегнул ремень и молнию на брюках. В одних боксерах он сел на кресло в углу и зарылся пальцами в волосы.

«И это пройдет». Слова навеяли воспоминания, так говорила его бабушка, когда кто-то из ее близких переживал непростые времена. Сказала бы она ему эти слова сейчас, когда он сам был причиной собственных проблем? Его семья оказалась в эпицентре «непростого времени», а все из-за принятых давным-давно решений.