Возможно ли вообще убить Смерть? Не является ли она неким столпом? Нерушимым постулатом вселенной? Способен ли хоть кто-то заставить солнце не вставать по утрам? Способен ли хоть кто-то сделать день светлее, а ночь темнее? Способен ли кто-то заставить Крау плясать под свою дудку? Да! О да! Но он очень об этом пожалеет… может не сейчас! Может через сотню лет, но пожалеет.

Я подошел к вратам. Они были точно такими же, как и на входе сюда, только на этот раз не вырезанные в камне, а просто зависшие в пространстве. Внутренние владения, значит? Встречай своего гостя, Госпожа.

Я коснулся врат, и те распахнулись передо мной. Мне плевать на все. Мне плевать на товарищей, покинувших меня. Мне плевать на то, что мне не суждено осознать те силы, которым я бессмысленно противостою. Мне плевать на то, что со мной станется. Идти до самого конца, ведь у меня нет иного выбора – вот моя идея фикс, вот мой смысл жизни.

Слепит свет. Я делаю шаг, но вместо привычного тоннеля меня встречает…

Башня. Небольших размеров башня. Точная копия Кафиниума, в который я входил, но сильно меньше. С широко распахнутыми глазами и хлопая ресницами, как дурак я спустился с зеленого холма и приблизился к роскошному саду. Цвел он такими мириадами цветов, что мне сложно было бы даже начать описывать их. У меня сложилось даже ощущение, что и цветов то я таких не знаю.

А затем я увидел Ее. Вивай сидела у костра обхватив колени. Услышав мои шаги, она бросилась ко мне в объятия и тут же заплакала.

XL. Падение

Мы приходим в мир одни и уходим точно так же. Это простая истина.

В могилу мы забираем только самые дорогие сердцу вещи – воспоминания. Эта истина сложнее.

Есть так же истина, которую никогда не сможет осознать ни один человек на свете. Смерть – это всегда возвращение.

***

– Почему? Почему ты оставил меня?

Я не мог выносить ее слез. Я готов был сделать что угодно, лишь бы она прекратила плакать. Вялый язычок костра покачивался из стороны в сторону. Деревья у ажурной изгороди трепал ветер. Царствовала глубокая осень. Дверь, в которую я вошел давно исчезла, а на ее месте не появилось ничего, что смогло бы затмить зияющую пустоту. Под сенью пышного сада, которому словно было наплевать на сезон, мы скрывались от непогоды.

Башня стояла на плавающем в воздухе острове. Кругом вились тучи, тихо горевали небеса.

– Сегодня… сегодня я решила, что больше не буду тебя ждать и пойду одна… но ты пришел, Крау. Я злюсь, но я так рада, что ты пришел!

Вивай покрыла поцелуями мой лоб, нос и губы. А я пусто смотрел на молнии, бушевавшие вдали. Теперь я вспомнил, как оставил ее.

Тогда мы встали перед развилкой. Туннель разветвлялся на два пути.

«Ну так что, Крау, ха, куда пойдем?»

«Ты пойдешь в правый, а я в левый».

«Ты хочешь разделиться? С ума сошел?»

«Правый короче и выведет тебя к месту, к которому твое сердце стремилось все это время».

«А что в левом?»

«То место уже для… моего сердца».

«Нельзя ли последовать за зовом чьего-то одного сердца?»

«Нет. На то тебя и зовут Вивай, а меня Крау. Наши сердца различны и жаждут совершенно разного».

«Я ничего не понимаю. Мы идем в одну сторону и точка».

«Я не могу пойти по твоему пути. А если ты пойдешь со мной, мы оба умрем»,

«Откуда ты это можешь знать?»

«Об этом мне сказала… башня. Иди, Ви. И жди меня. Я приду очень скоро. Ты не успеешь соскучиться».

Она хотела обмануть меня. Хотела пройти несколько метров по своему туннелю и нагнать меня позже в моем. Своевольная неритка. Но вслед за ней башня затворила вход, засыпала его камнями.

Я забыл об этом, потому что все эти слова говорил не я. Точнее другой я, которого просто не могло здесь быть. Человек, говоривший моими устами не существует уже очень давно, и это все, что я о нем знаю.

– Мы живы, Ви. Мы живы.

Я обнял ее, как никогда прежде. На ощупь ее волосы казались чудесными неземными шелками, а этот грустный взгляд был сродни алеющему морю, в котором потонуло так много кораблей.

– Я тебя люблю. – сказал я ей.

И в слезах ее был сокрыт ответ.

***

«Не стесняйся, Крау. Вы можете входить. Убив моего стража, ты заслужил это, но вместе с тем и навлек на себя мой гнев. Это так, к слову. На самом деле, это почти ничего не изменило».

Голос Люмиль отозвался томным эхом в голове.

Стоя на ступенях перед входом, мы держались с Вивай за руки. В ее левой руке сияла серебром рапира, в моей правой – Черная сталь тлела углем. Мы смотрели друг другу в глаза.