Ларгос вытаскивает из ее тела клинок, и оно содрогается. Теперь он идет ко мне. Его походка больше не так уверенна, как раньше. Но ведь и я истекаю кровью, не так ли?

Я подношу Черную сталь к губам. Я говорю с ней.

Ты моя навсегда, и не может быть у тебя других хозяев.

Когда ты здоров и сражаешься – это битва. Когда ты ранен и вынужден защищаться – это танец. Я ухожу от замедлившихся ударов Ларгоса, словно он навязчивая девушка в таверне, на которую мне плевать. Слева, теперь справа… мои ноги танцуют, а вслед за ними волочиться повисшая рука. В свете луны и звезд кружатся две фигуры. Вынуждены ли они были сражаться, или то была их собственная прихоть? Редкий лязг мечей. Редкие пары слов, брошенные в пылу боя. Сколько это продолжалось? Должно быть не один десяток минут. Он слабеет, слабею и я. Туда-сюда начали сноваться обитатели внутренних владений. Выряженные с иголочки они иногда останавливались, чтобы пустить колкости в наш адрес. Кто-то принимал ставки. Такое безразличие хуже одиночества.

Я оступился и Ларгос взмахнул клинком снизу вверх, распоров мне бедро, поцарапав живот, и разделил мою левую грудь надвое. Я не проронил ни слова, просто ткнул его в крошечную щель между нагрудником и латным ожерельем.

На его лице намек на боль, а на моем – на радость.

Отшатываюсь назад. Нужно отдышаться. Ларгос вырывает кусок доспеха и долго осматривает черную паутину, расползающуюся по шее. Узор переплетается с соседним, оставленным ему Вивай ниже. Чернота покрыла все его правое крыло. Оно вяло волочиться за ним по земле.

– Теперь ты… - я выплевываю немного крови, - не сбежишь от меня.

– Одна только твоя смерть меня полностью удовлетворит. – голос его уже томиться на том свете.

– Ты так этого жаждешь с самого начала… почему?

– На смертном одре я могу говорить откровенно. ТАК СЛУШАЙТЕ ЖЕ МЕНЯ ВСЕ. КАФИНИУМ ПОГРУЖАЕТСЯ В ХАОС, И В ЭТОМ ВИНОВАТА ТЫ, ТЕМНАЯ ТВАРЬ, ИМЕНУЮЩАЯ СЕБЯ СМЕРТЬЮ! Я… я – порядок. Я – последний, кто наводил здесь порядок. Прибирал за сбродом некомпетентных, носящих роль стражи. ВЫ НЕ СПОСОБНЫ ЗАЩИТИТЬ КАФИНИУМ. ВЫ СПОСОБНЫ ЛИШЬ УДОВЛЕТВОРЯТЬ СВОЕ НЕКЧЕМНОЕ ЭГО. И это еще у меня нет гордости… Если бы только здесь был ОН…

– Сказал, что хотел? – спросил я тяжело дыша.

– У меня еще хватит времени, чтобы убить тебя.

– Тогда вперед, Ларгос. Тот свет нас уже заждался.

Зажмурив почерневший глаз, Ларгос наставил на меня клинок. Сгорбившийся он походил на гаргулью. Молнией острие приблизилось ко мне. Собрав остаток сил, я принял удар на гарду и дернул ониксовый меч вниз. Лезвие прошибло мою грудную клетку, но не задело легкое. Однажды мой брат сказал – что настоящая мощь сокрыта в балансе. Не даром так долго балансируют меч. Не даром можно умереть от голода и от обжорства.

Я вскочил на кромку его меча и мог стоять так целую вечность. Я навел черную сталь на его улыбчивую физиономию. Он приготовил левую руку, чтобы принять в нее чужое оружие. Ситуация повторилась.

– Черная сталь – моя. – сказал я, скорчив подобие ухмылки.

Улыбка пропала с его лица. В тот же момент лопнул и глаз. Череп треснул, а Черная сталь все глубже погружалась внутрь. Кровь пролилась на доспех. Когда меч прошел сквозь шлем, Ларгос потерял равновесие и упал на спину.

Держась за свой клинок, я поднялся с трупа стража башни. Ноги подкашивались, кружилась голова. Вокруг послышались довольные возгласы.

Но меня они не волновали.

Я медленно поплелся к Вивай. Вот сейчас она вскочит, улыбнется мне и опять расплачется. От ее крепких объятий мне станет так тепло, что я поверю в то, что зима больше никогда не придет. Разве может падать снег рядом с такой солнечной девушкой? Да ни за что! Она яркая, она женственная, она орудует клинком в сотню раз лучше меня! Она молода, у нее красивое имя, она… она прекрасна! И я люблю ее. Как же приятно это осознавать – любовь к кому-то.

На ее лице застыл страх. Я опустил ее веки и теперь казалось, что она просто спит. Сейчас отдохнет немного, и мы пойдем дальше. А до тех пор я буду рядом.

Я прижимаю к себе ее окровавленное тело. Только одно из двух близких друг другу сердец бьется. Я слышу слова, отраженные в вечности, сохраненные в моей памяти. Слова, которые так похожи на те, что она говорила на крыльце в нашем маленьком раю.

– Я слышу шаги… но никто не идет.

– Я иду, Ви, иду. Ты же знаешь, просто я так тихо передвигаюсь… я у Альтера научился? Помнишь, он учил меня? Ну скажи, что ты помнишь…

– Тлеющие угли костра, шуршат колосья… горит закат, меркнет небо… шаги, но никто не идет…

Я отпускаю ее. Я оставил ее и теперь она очень одинока. Но даже ее одиночество никогда не сравниться с тем, какое испытываю я.

***

«Кафиниум – Башня мертвых. Здесь нет и никогда не было живых. Все, кто находится здесь уже давно мертвы. Хочешь, я расскажу тебе, как умер ты?»

Позади тянулся кровавый след. Я с трудом дополз до винтовой лестницы по другую сторону площадки с телескопами. Люмиль говорила со мной холодным мягким голосом.

«За прошедшее тысячелетие Кафиниум никогда не открывал своих врат для существ вашего мира».