Было и более эмоциональное препятствие. Руководители и члены совета директоров Twitter настаивали, что в случае пересмотра условий сделки они должны получить иммунитет от будущих судебных исков со стороны Маска. “Мы никогда не освободим их от юридической ответственности, – сказал Маск. – Мы будем преследовать каждого из них до самой смерти”.

Весь сентябрь Маск по три-четыре раза в день созванивался со своими юристами Алексом Спиро и Майком Ринглером. Иногда он был настроен агрессивно и настаивал, что можно вступить в борьбу и выиграть дело в Делавэре. Откровения информатора и данные, полученные из других источников, подкрепляли его уверенность в том, что Twitter лжет о количестве ботов. “У них творится полный бардак, и они готовы наложить в штаны от страха, – сказал он о совете директоров Twitter. – Поверить не могу, чтобы судья стал настаивать на сделке. Общественность такого не позволит”. В другие дни он считал, что нужно провести сделку, а затем подать в суд на совет директоров и руководство Twitter, обвинив их в мошенничестве. Возможно, он сумеет даже отсудить у них часть денег, потраченных на покупку компании. “Проблема в том, – сердито сказал он, – что у членов совета директоров так мало акций, что восполнить затраты вряд ли удастся”.

Алекс Спиро

В итоге в конце сентября юристы убедили его, что он проиграет дело, если они пойдут в суд. Лучше всего было закрыть сделку на изначальных условиях, заплатив по 54,20 доллара за акцию, то есть 44 млрд долларов всего. К тому моменту к Маску даже вернулся энтузиазм относительно приобретения компании. “Пожалуй, мне следует просто заплатить полную цену, поскольку Twitter управляют сплошь тупорылые идиоты, – сказал он мне в конце сентября. – Это корабль дураков, но в прошлом году его акции торговались по семьдесят баксов. Его потенциал огромен. Я могу очень многое исправить”. Он согласился официально закрыть сделку в октябре.

Как только стало ясно, что сделка состоится, Ари Эмануэль снова связался с Маском и прислал ему сообщение длиной в три абзаца в зашифрованном мессенджере Signal. Он сделал предложение: позволить ему и его агентству Endeavor управлять Twitter. Он сказал, что за плату в 100 млн долларов возьмет на себя работу по снижению расходов, созданию более благоприятной корпоративной культуры и налаживанию отношений с рекламодателями и участниками рынка. “Мы управляли бы компанией, а он сообщал бы нам свои пожелания и руководил инженерной и технической частью, – говорит Эмануэль. – Мы много работаем с рекламодателями, это нам не в новинку, понимаете?”

Берчалл назвал это “максимально оскорбительным, унизительным и безумным сообщением”. Маск был более покладист и вежлив. Он ценил свою дружбу с Эмануэлем. “Слушай, спасибо за предложение, – сказал он, – но Twitter – это технологическая компания, компания программистов”. Эмануэль возразил, что может просто нанять технарей, но Маск ответил твердым отказом. Он свято верил, что нельзя разделять разработчиков и дизайнеров. Дизайн продукта должны определять разработчики. Такими компаниями, как Tesla и SpaceX, должны на всех уровнях руководить инженеры.

Эмануэль не понимал еще одну вещь. Маск хотел управлять Twitter лично – так же, как Tesla, SpaceX, The Boring Company и Neuralink.

“Мое психическое здоровье подвержено флуктуациям, – сказал Маск во вторник, 27 сентября, когда прилетел из Остина в Кремниевую долину, чтобы подготовиться ко второму Дню ИИ – масштабной публичной презентации достижений Tesla в сфере искусственного интеллекта и беспилотных автомобилей, в ходе которой должна была состояться демонстрация робота Optimus. – Под огромным давлением становится хуже. Но если многое встает на правильные рельсы, налаживается и мое психическое здоровье”.

На той неделе на него многое навалилось. Он должен был дать показания в делавэрском суде, который хотел принудить его закрыть сделку о покупке Twitter, продолжал расследование SEC и рассматривал иск с претензиями к его компенсации, полученной от Tesla. Кроме того, он переживал из-за разногласий об использовании спутников Starlink в Украине, из-за сложностей со снижением зависимости цепочки поставок Tesla от Китая, из-за полета Falcon-9 с четырьмя астронавтами (включая одну женщину-космонавта из России) на Международную космическую станцию, из-за назначенного на тот же день пуска Falcon-9 с 52 спутниками Starlink с Западного побережья, а также из-за ряда личных проблем с детьми, подругами и бывшими женами.

Маск сублимирует стресс различными способами, в том числе через глупый юмор. По дороге на запад его развеселила новая идея для сувенира на продажу: духи с запахом паленых человеческих волос. Приземлившись, он позвонил генеральному директору The Boring Company Стиву Дэвису, который в прошлом реализовал идею Маска о продаже игрушечного огнемета. “Духи с запахом паленых волос! – сказал Маск, уже представляя себе рекламную презентацию. – Вам нравится запах после игр с огнеметом? Мы сделали духи для вас!” Дэвис всегда был рад угодить Маску. Он отправил запрос в несколько парфюмерных мастерских и сказал, что первый, кому удастся воспроизвести нужный запах, получит контракт. Когда The Boring Company представила продукт на своем сайте, Маск твитнул: “Прошу вас, покупайте мой парфюм, чтобы я смог купить Twitter”. За неделю поступило 30 тысяч заказов при цене в 100 долларов за флакон.

Милан Ковач

Приехав в штаб-квартиру Tesla, Маск поднялся на импровизированную сцену, установленную в просторном демонстрационном зале, где велась подготовка ко второму Дню ИИ, назначенному на пятницу. На раме был закреплен почти готовый Optimus, который мог в любую минуту приняться за дело. Когда один инженер крикнул “Активируй!”, другой нажал на красную кнопку, и Optimus пошел. Он доковылял до сцены, остановился и махнул рукой, как безмятежный монарх. За следующий час команда еще двадцать раз отрепетировала выход Optimus. Робот снова и снова подходил к сцене, останавливался, осматривался и взмахивал рукой, и это было завораживающе. По завершении последнего круга Экс подошел к Optimus и дотронулся до его пальцев.