— Марина, что не так? Вроде всё не так плохо, что тебя пугает?

— Меня пугает его внешний вид. Он выглядит как голливудская звезда. Ты видела эти бицепсы, трицепсы и всё остальное? Я, конечно, понимаю, что тоже довольно симпатичная, но он просто вылитый Бред Питт. На него, вероятно, вешаются самые разные женщины, и вряд ли у них такие пышные формы, как у меня. Виола, — пропищала Марина, как будто ища поддержки у подруги. — У меня один сплошной кубик называется живот, а тут просто каменная глыба, а не мужчина. Кажется, мне стало жарко.

Марина обратила внимание на мужчину, обладающего великолепной физической формой. Его светлые волосы были коротко подстрижены, что подчеркивало мужественное квадратное лицо с чётко выраженными скулами. В его облике ощущалась сила и импульсивность: он энергично жестикулировал руками, а его действия казались немного агрессивными.

Такие выводы можно было сделать, наблюдая за тем, как общаются с Егором Гурьевым его собеседники. Они старались не приближаться к нему ближе, чем на метр, и хотя пытались улыбаться, но в их глазах читался страх.

Марина, глядя на этого привлекательного мужчину, забеспокоилась, что не сможет его привлечь. Она вспомнила, как Медведь как-то рассказывал ей, что у Егора было много женщин, но ни одной постоянной. «И всё же они соглашаются хотя бы на одну ночь», — думала Марина. «А мне нужно не только заинтересовать его, но и удержать. Во что же я вляпалась?» — разочарованно кусала губы Марина. «Но я не собираюсь сдаваться! В моём арсенале есть духи, кексики и шикарное платье», — воодушевлённо попыталась поднять себе настроение Марина, но вместо этого вслух произнесла: — Кажется, тут жарко.

— Марина, — с возмущением произнесла Виола, — Аркаше это совсем не понравится.

— А мы ему и не скажем, — игриво улыбнулась Марина, не сводя глаз с Гурьева.

— Марина, соберись, тебе надо продать свои кексы, или что там ты принесла? — сказала Виола.

— Кексы.

— Какие? — с прищуром спросила Виола. Марина, покраснев, ответила:

— Клубничные. Только не говори Аркадию Павловичу, пожалуйста. Он и так сегодня будет очень зол на меня.

— Почему, Марина? — напряжённо спросила Виола.

— Тебе нравится моё платье?

— Очень, ты в нём просто королева вечера. Но при чём тут платье? — удивлённым тоном произнесла Лисичка.

— Аркадий Павлович запретил мне покупать это блестящее красное платье, но я специально попросила оплатить покупку самой. И вместо скучного чёрного закрытого платья я выбрала это шикарное! — с торжествующим видом сообщила блондинка.

Марина не стала добавлять, что ей очень хотелось позлить Аркадия, заставить нервничать, вспоминая о том, что под платьем совсем нет белья.

— Аркаша! Как он мог! Так напугать бедную девочку? — с наигранным возмущением спросила Виола, с иронией глядя на ситуацию и прицокивая языком. — Хорошо, Марина, я не буду говорить ему о кексах, а о платье он и сам догадается. А ты не смотри на Егора так пристально.

— Он такой красавчик! — произнесла Марина вслух.

— Он ведь психопат, Марина! Вспомни историю Макса. И вообще, кексы, Марина. Только кексы ты должна отдать! Ох, Аркаша подписал себе смертный приговор, — сказала Виола. Марина удивилась и ответила:

— Почему смертный? Сегодня он будет счастлив со своей подругой детства, а меня ждёт высокий блондинчик с широкой грудной клеткой, — сказала Марина, пытаясь скрыть своё волнение и поднять себе боевое настроение. Она не могла отвести глаз от Егора Гурьева. Этот человек был словно создан для того, чтобы его рисовали с натуры: высокий, атлетически сложенный блондин. Сама того не замечая, Марина начала сравнивать Егора с Аркадием.

Аркадий был гораздо выше Егора, с широкими плечами, накачанными сильными руками и длинными пальцами. Она часто вспоминала, как эти длинные пальцы нежно гладили её по талии и поправляли волосы. Ей так хотелось увидеть его карие глаза с золотым отливом, такие весёлые и тёплые, несмотря на сдержанность и холодность характера. Рядом с ним Марина чувствовала себя миниатюрной и защищённой.

Аркадий не был импульсивным человеком. Все его поступки были хорошо продуманы, и он никогда не спешил. Даже когда он обнимал Марину, его движения были плавными и осторожными. А в их спорах не было и следа истеричности.

Когда Марина думала об Аркадии, её сердце замирало, а в груди всё наполнялось трепетом. Ей так хотелось, чтобы он увидел её в этом красном платье и снова потерял голову. Увидеть его тёмные глаза, полные желания, — вот чего она жаждала. От этой мысли всё внутри неё напряглось, и волнение разлилось внизу живота.