Спенсер, оглянувшись, тихо сказал, что будет просто бургер и картошку-фри. Аарон заглянул за прилавок и решил взять куриные палочки.

— Что будешь? — громко спросила скучающая женщина по другую сторону стойки, когда парень перед Аароном отошёл в сторону.

— Мы будем куриные палочки и чизбургер, оба заказа с картошкой-фри, — сказал ей Аарон, улыбнувшись Спенсеру, который расслабился рядом с ним. Аарон точно понимал, каково чувствовать застенчивость. Он заметил, как взгляд женщины задержался на шраме на его лице, пока он делал заказ. Если Спенсер мог сделать так, чтобы к Аарону не прикасались люди, сам Аарон определённо мог избавить Спенсера от необходимости говорить вслух с людьми, которые посчитают его отсталым из-за медленной речи. Аарона такое злило, потому что Спенсер был одним из самых умных людей, которых он знал.

Как Аарон узнал самым жестоким способом, жизнь не была справедливой.

Спенсер достал свой бумажник и расплатился за их ланч, прежде чем Аарон успел возразить. Спенсер показал ему что-то жестом, но так как Аарон ничего не знал о языке жестов, то ничего не понял. Затем Спенсер поднял вверх указательный палец, прося минуту подождать, пока они шли к пустому столику у дальней стены открытой столовой. Когда они сели друг напротив друга, Спенсер открыл свою бутылку воды и сделал большой глоток, после чего сказал:

— Прости. Я. Забыл. Что. Ты. Не. Знаешь. Жестов. Я. Сказал. Спасибо.

— Было бы легче, если бы я жестикулировал? Я... Ты мог бы меня научить? В смысле, если тебе так будет лучше, — бормотал Аарон, смущённый своей неспособностью донести мысль. Раньше он чертовски хорошо говорил на публике, но так как с той ночи редко говорил с кем-то кроме матери, эта способность утерялась.

Спенсер улыбнулся, тихой и робкой улыбкой, и хоть всего на мгновение опустил взгляд, Аарон увидел, как эта улыбка осветила лицо Спенсера.

— У. Меня. Никогда. Не. Было. Друга. Который. Предложил. Бы. Выучить. Ради. Меня. Язык. Жестов, — тихо произнёс он сквозь приглушённые разговоры в столовой вокруг них. Разговоры, которые Спенсер не замечал, но которые отвлекали Аарона.

Сверхсильно ощущая всё вокруг себя, Аарон оглядывался каждые несколько секунд, убеждаясь, что за спиной никто не стоит... наблюдая... ожидая, как кто-нибудь обожжёт его или... или хуже. Спенсер внезапно встал.

— Что? — спросил Аарон, полностью разворачиваясь на месте.

— Поменяйся. Со. Мной, — сказал Спенсер, толкая свой поднос к противоположному месту.

— Что? — снова спросил Аарон.

— Поменяйся. Со. Мной. Местами. Ты. Очень. Нервничаешь, — Спенсер перетянул поднос Аарона по столу к месту прямо перед стеной, которое освободил. Аарон отошёл, чтобы Спенсер мог занять его место, держась достаточно далеко, чтобы не соприкоснулись даже их пальцы. Хотя, если быть честным с самим собой, Аарон хотел это допустить. Он хотел посмотреть, сможет ли прикоснуться к Спенсеру, как в тот первый вечер терапии. Ему не хватало комфорта и подбадривания, которое можно было найти в прикосновении другого человека. Эта мысль его шокировала.

Возможно, Спенсер был бы в ужасе.

Аарон ел молча, его мысли кружились вокруг изображений в голове. У себя в голове он мог увидеть, как тянется прикоснуться к руке Спенсера. Бормотания в столовой стали для Аарона незаметны, и время остановилось, пока его рука практически чесалась от желания двинуться. Он мог почувствовать под пальцами тёплую, мягкую кожу руки Спенсера, и от этого его пульс ускорялся. На его лице выступил лёгкий пот, а вниз по шее пробежал холодок.

— Эй. Приятель. Ты. В. Порядке? — спросил Спенсер, разрушая чары его фантазий, и Аарон покраснел.

Униженный и смущённый, Аарон крепко сжал в кулаке пустую банку от газировки и оттолкнул поднос, внезапно почувствовав тошноту. О чём он думал? Тусклая столешница, резиновая еда, хаотичная болтовня в столовой — ничего не изменилось, но Аарону казалось, что мир наклонился по своей оси. Он только подумал о том, чтобы прикоснуться к руке другого парня, и больше не мог функционировать. Он не мог обдумать, что это значит, но тем не менее, это разбило ему сердце.

— Аарон?

Аарон поднял взгляд, в уголках его глаз начали собираться слёзы. Жжение в горле говорило ему, что тело хочет освободиться и разрыдаться прямо здесь, за столом кафетерия. Аарон чувствовал в груди боль, которая угрожала из него вырваться, но что-то её сдерживало. Стараясь не прикасаться к Аарону, Спенсер забрал у него из руки банку от газировки, прежде чем острые осколки смятого алюминия поранят его кожу.

— Ты. Ведь. Знаешь. Что. Можешь. Поговорить. И. Со. Мной. Тоже? Я. Не. Расскажу. Отцу. Если. Ты. Не. Захочешь, — лицо Спенсера выражало такую заботу и беспокойство, что Аарон чуть не рассказал о желании прикоснуться к его руке, но затем не смог выдавить слова. Что это говорило об Аароне, если после жестокого изнасилования группой мужчин он хотел прикоснуться к парню? Его тошнило от утреннего стояка. Он практически яростно покачал головой и оттолкнул свою еду, не в силах выбросить из головы изображение того, как прикасается к Спенсеру, как бы сильно ему ни было от этого тошно.