Он поднял взгляд и увидел тревогу на лице Аарона, а Аарон увидел, как Спенсер поймал собственную руку, когда потянулся к Аарону.

СПЕНСЕР: «Тебе нужно дышать, Аарон. Как учил тебя папа. Медленные, глубокие вздохи».

Аарон закрыл глаза и выдавил из мыслей изображение того, как сам свисает с гаражных потолочных балок. Открыв глаза обратно, он сосредоточился на лице Спенсера и заметил, что тот дышит очень медленно, стараясь помочь Аарону. Аарон сделал глубокий вдох и потерялся в бледной коже Спенсера. Он не думал, что когда-нибудь замечал, что у Спенсера на носу и на щеках есть крохотные веснушки. Из—за болотного цвета футболки с Grateful Dead зелёный цвет в его глазах выделялся больше, чем карие крапинки. Аарона заинтересовало то, что глаза Спенсера изменили цвет. У Аарона глаза всегда были одного цвета, голубого, или так он думал. На себя он больше не смотрел.

СПЕНСЕР: «Нет, я не ходил в специальную школу. Мой отец считал, что будет лучше объединить меня с другими детьми. В каком-то смысле он был прав. Я был вынужден жить как слышащий человек, что обеспечило меня необходимыми навыками, но никто не хотел дружить с глухим тупицей».

ААРОН: «Должно быть, это было тяжело».

Разговор со Спенсером помогал, потому что Аарону стало тяжелее увидеть свою смерть. В тёмном гараже не сияла белая верёвка. Синеватый оттенок с его кожи исчез.

СПЕНСЕР: «После уроков я ходил на занятия для глухих детей в общественном центре недалеко от Гранд—авеню, так что там у меня были друзья. Нам было комфортнее друг с другом, намного комфортнее, чем слышащим детям с нами. Не все они были злыми. Многие просто не знали, как ко мне подойти, или какие вопросы можно задавать».

ААРОН: «Я знаю, каково жить без друзей. Раньше у меня друзей было много. Наверное, я был одним из популярных детей, что бы это ни значило. Но после произошедшего я не мог выносить, когда на меня смотрят люди. Я сильно испугался, когда Майер сказал, что в этом семестре мне придётся делать проект с партнёром. Думал, что мне достанется кукла Барби, которую будет тошнить от каждого взгляда на меня».

СПЕНСЕР: «Чёрт, Аарон. Я никогда так о тебе не думал и готов поспорить, что ты придумываешь себе большинство реакций, которые получаешь. Когда я увидел тебя в тот первый раз, я подумал, что могло с тобой произойти, чтобы ты так себя вёл просто от прикосновения руки к твоему плечу. Я хотел тебе помочь».

ААРОН: «Это может быть от того, что ты более чуткий, чем большинство людей».

СПЕНСЕР: «Может быть. Но это не важно, потому что теперь ты застрял со мной».

ААРОН: «О нет».

Спенсер смеялся громко и долго, что вызвало у Аарона улыбку.

ААРОН: «Откуда ты знаешь, как смеяться, если не можешь слышать смех других людей?»

СПЕНСЕР: «Наверное, это как чихание. Получается само собой. В детстве я долгое время стеснялся из-за этого и из-за других звуков, которые издавал, потому что не знал, правильные ли они. Моя тётя долго работала со мной, пока мне не стало комфортно смеяться, хлопать, произносить слова и даже рыгать. Светские условности изучены, и большинство из них с помощью звуков. Поражает, что слышащие люди принимают всё это как должное».

ААРОН: «Ты очень сильно старался компенсировать глухоту».

СПЕНСЕР: «Что удивительно, так как я ужасно ленивый. ;)»

— Ты не ленивый, — сказал Аарон сквозь свой смех и, не думая об этом, толкнул Спенсера в плечо. Увидев на лице Спенсера удивление, он отдёрнул руку назад. — Прости.

Спенсер повернулся на диване и поджал ноги под себя, чтобы быть лицом к Аарону.

СПЕНСЕР: «Не извиняйся. Я не знаю, почему ты можешь без проблем прикасаться ко мне, но, думаю, для тебя это какой-то прорыв».

ААРОН: «Думаю, это потому, что я прикасаюсь сам. Когда люди ко мне прикасаются, это возвращает меня обратно в то место. Когда я к кому-то прикасаюсь, это под моим контролем. Просто я никогда раньше не думал это делать и не думал, что мне это понравится».

Аарон понял, в чём только что признался — что хотел прикасаться к Спенсеру, и его желудок завязался узлами. Спенсер не был геем, а парням-натуралам не нравилось, когда их трогают другие парни. Хоть Аарон не думал, что Спенсер выбьет из него всё дерьмо, он не мог представить, что его пригласят трогать Спенсера каждый раз, когда захочется. Мысли Аарона подтвердились со следующим сообщением Спенсера.

СПЕНСЕР: «Я пойду проверю рулеты».

Аарон кивнул Спенсеру, потому что говорить было нечего. Когда через несколько минут Спенсер вернулся обратно, с полной тарелкой яичных рулетов, с соевым соусом и парой банок газировки, Аарон больше не поднимал тему их предыдущего разговора. Получая удовольствие, просто находясь в компании Спенсера, он ел молча. Всё равно Спенсер не сможет читать по его губам, пока его рот полон еды.

— Хочешь. Ещё. Поиграть? У меня. Тонны. Игр. Кажется. Папа. Считает. Что. Они. Компенсируют. Глухоту, — сказал ему Спенсер, пожав плечами, заставляя Аарона с новой перспективой оглядеться на все блестящие игрушки в комнате отдыха. Отец Аарона хорошо зарабатывал и обеспечивал семью всем необходимым, но Аарон не думал, что у них есть деньги на такие дорогие вещи, которые имелись в доме Спенсера. В одной этой комнате у Спенсера были все имеющиеся в продаже консоли, шедевральный настольный компьютер, ноутбук, два огромных плоских телевизора, Айпад и Айфон — и это только то, что можно было увидеть невооружённым глазом. Мебель, роскошная и дорогая, выглядела практически новой. Аарон задумался, то ли они только недавно её купили, то ли никогда ею не пользовались. В комнате стояла такая атмосфера, будто здесь не жили, даже учитывая все игрушки. Даже сам дом был экстравагантным. В прошлый раз, когда Аарон приходил, Спенсер устроил ему тур, и оказалось, что в доме пять спален, всего для двух людей.