Голова немного кружилась; кто знает, от чего? Может, от перепада давления, а может, от той мачмалы, которую вколол мне трубач. Но чувствовал я себя действительно неплохо. Могло быть и хуже.

Трубач вдруг резко поднял руку, согнув её в локте.

Что-то случилось; он что-то заметил. Что? Или кого?

Я попытался выглянуть из-за его спины. Неудобно тут, одна нога стоит на крае камня, а вторая висит в воздухе. Надо бы взобраться повыше – там есть маленькая площадка, на которой можно даже присесть.

Трубач молча двинулся вперёд. Махнул мне. Я сдвинулся с места. О площадке, на которой можно было посидеть, пришлось забыть. Тело ныло, но расслабляться нельзя.

Идём; теперь уже вниз.

Вниз идти сложнее, ноги так и норовили соскользнуть куда-то в пропасть. Держаться не за что. Единственное, что спасает – более пологий склон, чем тот, по которому мы поднимались.

Вдали виднелась возвышенность. Это, наверное, и есть та сопка, о которой говорил мой проводник. Но он говорил о второй сопке, значит, нам нужно перемахнуть через эту, а потом через вторую, и только там, внизу, будет база. Путь неблизкий, чёрт возьми!

Впереди – нагромождение камней. Если и есть там тропинка, то очень сложная. Придётся карабкаться.

Пока шли мы без приключений, и это очень хорошо. Пусть так и будет.

Но прескверный закон подлости всё же сыграл свою партию. Трубач снова остановился, всматриваясь куда-то вниз.

Спросить, что там? Я, например, ничего не вижу! Но он сам приблизился к моему уху и тихонько произнёс:

– Движение. Я его видел ещё там.

Он махнул за спину.

– Кто это?

– Ты меня спрашиваешь?

– Да, - бесхитростно ответил я, и только потом понял, что вопрос трубача – это сарказм. Так, надо собраться; что-то я совсем расклеился. Нельзя так.

Задача: склеить лоскуты своих растрепавшихся нервов воедино!

А трубач снова потихоньку пошёл вперёд. Я – за ним. Пытался не отставать.

Мы дошли уже до больших валунов. Здесь дороги вообще не было; приходилось карабкаться на каждый валун, затем прыгать и взбираться на следующий. Спрыгнув с очередного валуна, трубач вдруг застыл на месте. Следом спрыгнул я и понял, что случилось и на что он смотрит.

Между камнями лежали три трупа. Видимых повреждений не было, но ни у кого из них не было шлемов. Задохнулись. Их скафандры пришли в негодность. Но почему? Что случилось?

– Это ваши? – поинтересовался я.

– Из наших, да. Не знаю их, но форма наша.

– Почему они без шлемов?

– Не знаю, как это называется правильно, но мы между собой называли это «подыши-атакой».

– Подыши-атака?

– Да. Есть кислотная шрапнель, которая разъедает медь, а медь – это артерии наших скафандров. Повреди все дорожки, и скафандр перестаёт работать. Вот тут оно и есть: «подыши-атака». Их шлемы откинулись, герметизации никакой, воздух не вырабатывается, солдатики помыкались с полчасика и повалились от здешнего свежего воздуха. Вот так. Ну а мы теперь… мы теперь воспользуемся их оружием. У тебя и у меня нет оружия, верно? Я оставил его в зыбучих песках, а у тебя конфисковали… да и по-моему у тебя его и не было. Я тебя не принимал, поэтому не знаю. Было у тебя оружие?

– Нет.

– А теперь будет. Бери ту винтовку и патроны, а я возьму вот эту. И не вздумай назвать меня мародёром! На войне надо брать всё, что плохо лежит, особенно, если у тебя ничего нет. А то, нападёт на тебя враг, а ты безоружен. Правильно я говорю? Правильно. Вот и не мороси тут.

– А я и не моро… не моросю. С чего ты взял? А не боишься давать мне оружие?

– С чего бы это мне бояться?

– А вдруг я тебя решу…

– Не решишь! Да и без меня ты тут сдохнешь. Налетят гниды и поджарят, как курицу! Разбираться не будут, кто ты там есть! А потом приползут муравьи и сожрут твои поджаренные потроха. Я тебя не пугаю, нет. Но ты сам подумай.

– Ладно, ладно. Я всё понял. Да и не хотел я в тебя стрелять. Это я так… удивился. Я же всё-таки пленник.

– Пока мы не выберемся отсюда, ты напарник. Пленником станешь потом.

Я слегка улыбнулся такой простоте. И согласился. Взял винтовку, патроны, подождал пока трубач разберётся в какую сторону идти, и мы пошли.

Теперь я был при оружии. Надолго ли, вот вопрос…

Кровавое небо и темнота давили на психику, аж кишки переворачивались. К тому же, за каждым валуном мерещились эти паскудные живые тени, от которых пробирало до костей.

Но это не тени, это по небу несутся тучи мошкары; как сказал трубач, мошкара эта генерирует атмосферу – один из пунктов терраформирования планеты; без этих технологичных мошек, здесь совсем не было бы воздуха. Скажем, через каких-нибудь сто лет, на Маане можно будет уже дышать без скафандра.

Но сейчас мне эти рассуждения совсем не интересны. Выбраться бы! Да и красный свет действовал на нервы!

Шли мы ещё долго. Никого не встретили, хвала Создателю! Но идти ещё чёрте сколько. Единственное, что радует, – большие валуны кончились, и идти стало значительно легче. Продвигались теперь гораздо быстрее.