— Не-е-т! Я так не оставлю! Я найду подлеца! Я с него шкуру сдеру! Ведь паек у нас хороший, едят все досыта… Как ты думаешь, кто на это способен?

Но скоро история с булкой прояснилась.

…Как-то сержант Пушин возвращался из наряда. Поравнявшись с домом на въезде в поселок, он придержал коня. В глубине полуразрушенного двора виднелась стоявшая на коленях женщина. Она устало дергала пилу, застрявшую в сучковатом бревне. Верхом на бревне сидел худенький мальчонка. Неподалеку от них играла щепками крохотная девочка.

Женщина опустила измученные руки, что-то сказала. Мальчик соскочил с бревна, побежал в сарай. Через минуту он волоком притащил увесистый топор. Женщина взмахнула им раз, и другой, и третий, с трудом развалила чурбак пополам. Врубив топор в бревно, она опять опустилась на колени, взялась за пилу.

Пушин тронул коня, с грустью подумал: «И пилу-то бедняге некому развести…»

Догнав младшего наряда, сержант с досадой сказал:

— Какие мы все-таки… заевшиеся! Каждый день ездим мимо и никому в голову не пришло помочь женщине. А она мыкается с ребятишками, вон во время холодов все углы у избенки поспиливала.

— Всех не обогреешь, товарищ сержант. Война ни с кем не считается. Когда этим заниматься? От службы времени и так не остается…

Пушин метнул укоризненный взгляд на товарища. «Может, и моя Анна сейчас вот так же с Минькой шоркает пилой», — подумал сержант и почувствовал, как защемило сердце.

Вечером Пушин увидел начальника, подошел к нему.

— Товарищ лейтенант, разрешите завтра сходить к Варваре Коробовой, помочь по хозяйству. По графику у меня выходной. Да и в прошлый месяц я не использовал… Посмотрел, как она мучается, тошно стало… Погиб у нее муж на фронте…

— К вдовушке решил подсыпаться? — съехидничал стоявший рядом с начальником Желтухин.

Пушин насупился, глухо выговорил:

— Такими вещами не шутят!

Желтухин гулко засмеялся.

— Плохо ли втереться в доверие к такой бабенке…

Торопов даже побагровел, рявкнул:

— Сержант Желтухин, прекратите эти пошлости!

Желтухин испуганно козырнул и, переваливаясь, ушел.

— Пойдите, помогите, — сказал Торопов потеплевшим голосом. — Можете использовать оба выходных дня.

Утром, выпросив у повара полкраюхи хлеба и прихватив остатки сахара от месячного пайка, Пушин пошел к Коробовой. Он не спеша открыл калитку, прошел во двор, огляделся. Кругом царило запустение. Часть ограды, выходившая на зады усадьбы, разобрана. Столбы спилены на дрова. Дверцы в стайку, где некогда содержался скот, сорваны и лежат на земле. Ветхая крыша зияет черными дырами. Труба, из которой прежде струился в такой ранний утренний час белый дымок, наполовину обвалилась.

Пушин поднялся на крыльцо. Под ногами жалобно скрипнуло. Сержант вздохнул и постучал.

Ему никто не ответил. В доме было тихо.

Он постучал еще раз. Дверь отворилась. На крыльцо вышла непричесанная женщина в стареньком ситцевом платьишке.

— Можно?

Женщина бросила на пограничника подозрительный взгляд.

— А вам зачем?

Не ожидая приглашения, Пушин вошел в дом. Хозяйка стояла в дверях и удивленно глядела на непрошеного гостя. Пушин положил на стол подарки, поправил сползшее с кровати одеяло, под которым спали дети, сказал:

— Пришел, Варвара Тимофеевна, помочь тебе по хозяйству. Сегодня у меня выходной день.

Коробова стиснула зубы. Ее осунувшееся лицо помрачнело.

— Уходите, — прошептала она, толкая сержанту принесенные подарки. — Я не нуждаюсь в вашей помощи. Постыдились бы хоть детей…

— Варвара Тимофеевна…

— Уходите! — выкрикнула Коробова.

Сконфуженный и растерянный Пушин вышел на улицу. Он хотел было уже возвращаться на заставу, но, поборов обиду, тяжело опустился на крылечко. «Неужели какой-нибудь стервец оскорбил ее? — подумал он. — Пожалуй, что так! Чего бы ей выгонять, ведь она же знает меня».

Сержант еще раз осмотрелся и приступил к делу. Расколол несколько чурок, отпиленных хозяйкой, аккуратно сложил их в стайке. Там же, в стайке, нашел ящик с инструментами, которыми в свое время пользовался муж Коробовой, работавший в колхозе кузнецом. Навесив валявшиеся двери, Иван сперва взялся за ремонт ограды, но, сообразив, что ограда — дело не первой необходимости, пошел на заставу, принес несколько досок, принялся латать крышу. Остаток дня он провел на чердаке.

Хозяйка несколько раз появлялась на дворе. Она с безразличием поглядывала на пограничника, куда-то уходила, потом возвращалась, но так ничего и не сказала.