Бегун, наконец, поднял на меня взгляд и протянул на ладони сложенную из салфетки розу. Белоснежную, как все букеты от безымянного поклонника. Сглотнув, я перевела взгляд на стоявшие на столе чайные розы, тоже белые. Могла ведь сразу догадаться! И Калеб опять оказался прав…

— Так и будет, — с напускной уверенностью пообещала я. Лишь бы делом не пришлось доказывать, иначе меня вывернет… Впервые я жалела, что очередному поклоннику, похоже, мои деньги не нужны. Я бы откупилась, не торгуясь. — Но зачем меня похищать? Неужели нельзя было просто сказать?

Целитель резко скомкал лежавшую в его руке бумажную розу. Кажется, я спросила что-то не то…

— Тебе было мало признаний? — очень тихо и медленно процедил он, и у меня от этого тона проползла вдоль позвоночника ледяная змея. — Мало цветов, подарков? Мало стихов, которые я писал? Я все отдавал, чтобы порадовать тебя. Все, слышишь! — сорвался Бегун на крик. — Обустраивал этот дом, покупал артефакты, цветы, душу вкладывал! Я свою жизнь тебе посвятил, а тебе все мало?! Я терпел, ждал, пока ты подрастешь и закончишь учиться, а ты изменяешь мне с проклятым оборотнем и даже не пытаешься это скрывать!

Я сидела, не дыша и стараясь не шевелиться, готовая в любой момент сорваться в бег. План не злить похитителя и дождаться помощи с треском провалился, и теперь я, слушая совершенно несправедливые обвинения, пыталась придумать новый. Краем сознания отметила — да, подарки я перестала получать как раз с новогодья, когда после пожара и совместной ночевки в общежитии мы с Калебом слишком многим попались на глаза. В тот момент репутация волновала меня мало, слишком я была вымотана, а теперь слух об отношениях с Калебом сыграл против меня. Не удивлюсь, что Бегуна больше всего оскорбил факт, что «изменила» я ему именно с оборотнем. Не забыл он позора, не простил ни Рамину Герцен, ни ее мужа… А ведь супруг преподавательницы вряд ли взбеленился на пустом месте, пришла мне в голову неожиданная мысль. О поклонниках красавицы-жены тот знал и, хоть и опекал любимую с невероятной заботой и нежностью, вмешивался редко — хватало одного вида массивного и хмурого оборотня, чтобы даже самые смелые рисковали любоваться целительницей только на расстоянии. Что же такое сотворил Бегун, что заслужил позорную экзекуцию?!

— Это неправда, — выдохнула я, незаметно снимая неудобные туфли. — Мы специально притворялись, чтобы другие отстали. Калеб лишь помогал мне отваживать других поклонников. Я всегда была вам верна, клянусь.

Бегун с шумом выдохнул, явно стараясь подавить ярость. Медленно разжал стиснутые в кулаки ладони. Выпустил смятую салфетку, поправил упавший от резкого движения бокал. Я старалась не шевелиться и молчать, чтобы не спровоцировать новую вспышку гнева.

— Как меня зовут? — неожиданный вопрос пронзил звенящую тишину, заставив меня в панике сглотнуть.

Надежда все-таки дождаться помощи окончательно разбилась.

— Как меня зовут, Фая? — снова вкрадчиво поинтересовался Бегун. — Ты ни разу не назвала меня по имени. Так скажи мне, любовь моя, кому ты хранила верность?

Я судорожно пыталась вспомнить, как мы обращались к нему на занятиях, но вспоминала только шутки однокурсников и то, как сидела на дальней парте, не ввязываясь в проделки, но и не рискуя хихикать вслух. Моя жизнь в то время сделала слишком крутой поворот, и мне потребовалось немало времени, чтобы почувствовать себя полноправной студенткой, поверить, что меня не выставят из университета за любую ошибку… Ник? Рик? Что-то такое, короткое, все-таки вертелось в памяти, и я сосредоточилась на имени, понимая — фамилию бывшего аспиранта я не вспомню даже под страхом смерти.

— Имя! — неожиданно громогласно потребовал похититель, хлопнув рукой по столу, отозвавшемуся звяканьем тарелок и звоном вновь упавших бокалов. Я подпрыгнула на месте и с трудом выдавила:

— Рик…

— Дик! — еще громче завопил этот ненормальный и одним движением отшвырнул стоявший между нами стол. — Меня зовут Дик, маленькая ты лживая дрянь!

Не дожидаясь, пока Бегун до меня доберется, я метнулась вправо, пытаясь одним длинным прыжком обойти взбешенного мужчину и дотянуться до коробки с моими артефактами. Туман не мог вычерпать их все! Хоть один должен еще работать! Да и камни телепортов обычно разряжались медленнее всего. Мне бы только пару секунд, чтобы открыть портал, куда хватит заряда — не обязательно домой, пусть даже на соседнюю улицу! Лучше ночь и туман, чем этот проклятый дом! Но даже этих секунд мне не дали. Резким рывком Бегун дернул меня за руку, разворачивая и останавливая. Голову мотнуло от хлесткой пощечины, щеку обожгло болью.

— Далеко собралась?! — мерзко оскалившись, процедил мне в лицо безумец и снова ударил. — Подлая тварь!

Взвыв от страха, я попыталась вырваться и ударила целителя кулаком под ребра. На успех особо не рассчитывала — замах получился не слишком большим, да и руками я бить толком не умела, хотела лишь выгадать немного пространства, чтобы ударить коленом. Но Бегун неожиданно громко заорал и отшвырнул меня от себя, причем именно туда, куда я изначально стремилась. Больно врезавшись в тумбу, я повалилась на пол, опрокинув на себя заветную коробку. Артефакты рассыпались в разные стороны, а камень телепорта, словно назло, откатился дальше всех.

— Убью мразь, — раздался за спиной полный боли выдох, и я обернулась. Бегун с не предвещающим ничего хорошего задумчивым выражением лица вертел перед глазами окровавленную вилку, а на боку по светло-голубой рубашке расплывалось темное пятно. Так вот чем я его ударила! Момент, когда я эту самую вилку успела схватить, в памяти не сохранился. Чувство опасности буквально взвыло, и к заветному телепорту я поползла со всей возможной скоростью, проклиная путающуюся в ногах длинную юбку. Схватила первый подвернувшийся под руку артефакт и наугад швырнула назад. Сзади раздался звон стекла, какой-то хлопающий шум, и на меня навалилось тяжелое тело. Не помня себя от страха, я кричала и брыкалась, пытаясь освободиться, и через несколько бесконечно долгих секунд наконец-то почувствовала свободу. Снова оглянулась и так и застыла, наблюдая, как непонятно откуда взявшийся Калеб оттаскивает от меня изрыгающего проклятия Бегуна, лицо которого почему-то оказалось залито кровью. Обезумевшего от ярости целителя оказалось сложно удерживать даже оборотню.