Статья в свежем «Вестнике» утверждала, что Эрвин Ройс, проводя крупнейшую операцию захвата за всю историю существования наркотдела, раскрыл сразу две конкурирующих сети торговцев запрещенными эликсирами и, соответственно, сразу несколько лабораторий. Прогноз мастера Лероя сбылся в полной мере — камер для арестованных не хватало не только в Управлении, но и в Дознании. Оба ведомства сбивались с ног, спеша проверить все зацепки и арестовать всех причастных.

На этом фоне легко было не заметить скромную заметку, повествующую об аресте «темных гончих», оказавшихся тем самым вторым наркокланом, под прикрытием городской легенды убиравшим с улиц столицы конкурентов. В кратком комментарии мастер Хосс, глава Дознания, подтвердил, что его ведомство еще продолжает расследование в отношении покровительствовавших фальшивым «гончим» знатных фамилий, но до завершения следствия никаких имен он сообщить не может.

Я украдкой погладила свернувшегося в неприметный кулон паука Калеба, дожидающегося своего хозяина на консоли в прихожей. У арестованных всегда изымают артефакты и оружие, поэтому оборотень, зная, что его ждет, заранее оставил мне своего фамильяра — не хотел, чтобы кто-нибудь в Управлении понял, что это такое. Не обыскать друга не могли, его и так, в отличие от многих, забрали не из университета, а из нашего дома, стараясь обойтись без лишнего шума. Нужно было и репутацию в университете сохранить — все-таки преступником Калеб не был — и бывшим сообщникам показать, что он ничем от них не отличается.

Без Калеба дом опустел и даже Золотко не спасал меня от одиночества. Оборотня не было чуть меньше суток, но я уже безумно соскучилась. Да и тревога никак не отпускала. Как он там? И где, в Управлении или в Дознании? Хотя, скорее всего, в Управлении — не отдаст же Ройс своего стажера палачам? Нужно будет что-нибудь вкусненькое к возвращению друга приготовить…

Вздохнув, я закуталась в шарф, повесила на плечо сумку с учебниками и достала из кармана камень телепорта. Поморщилась, заметив, что заряд в артефакте заканчивается, но на дорогу до университета и обратно еще хватит. К своему аресту Калеб готовился основательно, дополнительно защитил тайный ход и добавил несколько щитов на окна, а с меня взял обещание, что до его возвращения я никуда одна ходить не стану, даже в университет буду добираться порталами. Осадное положение не добавляло мне радости, но умом я понимала — осталось совсем немного, сразу после тумана друга должны отпустить. Я не удержалась и снова вздохнула. Сегодняшний туман — первый за пять с половиной лет, когда рядом не будет Калеба. Я давно поняла, что хитрый и неунывающий оборотень стал важной частью моей жизни, но как я упустила момент, когда Калеб и стал всей моей жизнью?

*

К лабораториям алхимиков я прибежала сразу после сокращенных занятий, надеясь успеть застать Ладору. Катарине Хосс так понравился чайный сбор, что она попросила меня при случае купить и для нее тоже — самой ведьме в ближайшее время будет не до прогулок за травами. Я постучалась в любимую Ладину лабораторию и, учуяв запах розового масла, осторожно заглянула в приоткрывшуюся дверь. Похоже, сегодня ведьма варит что-то косметическое?

— Леди Ферроу? — встретил меня удивленный мужской голос. Вместо подруги в лаборатории хозяйничал Бегун — преподаватель из целителей, который вел у нас на первом курсе что-то из обязательных, но невероятно занудных и неинтересных дисциплин.

— Простите, — отступила я обратно в коридор. — Я думала, здесь моя подруга…

— Нет-нет, не уходите, — очаровательно улыбнулся Бегун. — Вы можете подождать вашу подругу здесь. Я как раз собирался пить взвар и буду рад любой компании. Из-за этих арестов я вынужден сам готовить зелья для городской лечебницы, торчу тут в одиночестве с самого утра. Алхимиков как мор выкосил, ни одного толкового не осталось! — скорчив смешную гримасу, пожаловался он.

Я хмыкнула и сделала осторожный шаг вперед, все еще не решаясь согласиться на предложение преподавателя. А он сильно изменился! Растрепанные не знавшие расчески лохмы сменились аккуратной стрижкой, исчезли нелепые очки с квадратными толстыми стеклами, во взгляде появилась твердость. Расправились плечи, движения стали четкими, уверенными, да и одежда была на порядок лучше, чем носил когда-то робкий аспирант, безнадежно влюбленный в свою наставницу. Некрасивую историю, из-за которой молодой целитель получил намертво прилипшее прозвище, я помнила, в отличие от его имени. Весь университет помнил.

В Рамину Герцен тайком влюблены были многие, но признаться в этом мало кто был готов. Преподавательница детских заболеваний всех воздыхателей отшивала беспощадно, не заботясь об их чувствах и делая все, чтобы желания ухаживать за ней не возникло. Я слышала, что невероятная красота не принесла этой женщине ничего, кроме проблем, однажды ее даже похищали, но подробностей давней истории не знала. А вот расправу над Бегуном видела своими глазами. Что именно натворил аспирант целительской кафедры, никто выяснить так и не сумел, но разбираться с обидчиком любимой жены явился крайне злой и недовольный оборотень. В течение часа из всех окон университета можно было видеть, как муж Рамины гоняет по территории кампуса насмерть перепуганного аспиранта, не позволяя остановиться и смачными пинками корректируя направление. Экзекуция закончилась, только когда Бегун без сил завалился в колючие кусты и, кажется, потерял сознание, а даже не запыхавшийся оборотень забрал свою жену и спокойно увел домой. Скандал замяли, аспиранту назначили другого наставника, но стереть память сотням студентов было не под силу никому. Обидное прозвище приклеилось намертво, не позволяя забыть о пережитом позоре. Авторитет неряшливого целителя и так был ниже некуда, а после расправы от него вообще ничего не осталось. Бегун на несколько лет стал мишенью для насмешек для всех, кому не лень. Даже сейчас, когда последние свидетели показательной экзекуции были в шаге от диплома, первые курсы упорно за глаза звали молодого преподавателя «Бегуном», хотя представить пересказываемую хихикающими старшекурсниками историю им было сложно. Ничто в уверенном улыбчивом мужчине не напоминало затюканного аспиранта, каким он когда-то был.

— Заходите смелее, Фая, — Бегун подвинул второй стул к стоящему у дальней стены столику и поставил на него вторую чашку. — Расскажите, как учеба, какие успехи у ваших однокурсников? Я слышал, Дорс Лемман в прошлом году женился? А Майю Минс уже приняли в королевский театр штатным мастером иллюзий?

Отказаться было неудобно, тем более что прозвучавшие вопросы заставили меня почувствовать укол стыда. Бегуну не раз доставалось именно от моего курса — как-никак, у магического факультета возможностей для пакостей и саботажа занятий больше, чем у других. Зато сам целитель, как оказалось, не только помнит своих бывших студентов, но и следит за нашими успехами! А я даже имя его вспомнить не могу…

Вздохнув, я прошла в пропахшую розами комнату. Ладора обещала появиться в лаборатории, и мне действительно нужно было где-то ее дождаться. Преподаватель очаровательно улыбнулся и протянул мне чашку взвара, который я с наслаждением пригубила, старательно припоминая, кто еще из моих однокурсников успел отличиться.

*

Голова была тяжелой, словно я не спала несколько суток. Глаза я открыла с трудом, со второй попытки села и осмотрелась, едва привыкла к царящему в помещении полумраку. Комната, в которой я очутилась, была обставлена не слишком дорого и оставляла ощущение пустоты, какой-то незаконченности. Обитые чуть полинявшим от времени светло-сиреневым бархатом стены, мебельный гарнитур из светлого дерева — комод, небольшой шкаф и кровать, на которой я сидела — вот и все убранство. Ни картин, ни статуэток, ни зеркала. Нет даже ковра на старом выщербленном паркете. Напротив массивной двери — занавешенное темными портьерами окно. Убедившись, что прямо сейчас никакая опасность мне не грозит, я потянулась в карман за связничком и застыла от ужаса, а затем потратила несколько минут, чтобы убедиться — меня очень тщательно обобрали. Я не нашла ни одного артефакта из своего многочисленного арсенала, ни одного немагического украшения и вообще ничего, что можно было бы использовать, как оружие! Сапоги с массивными каблуками, которые я уже опробовала в деле, и те исчезли, а вместо них у кровати стояли мягкие домашние туфли без задников — в таких даже по лестнице без риска навернуться не пройти. Зато на запястьях появились два незнакомых браслета, сплетенных из обманчиво тонких шнурков. Как я ни старалась, ни порвать, ни снять явно магические украшения не смогла.