Но как можно не бояться? С высоты он увидел, насколько много на них надвигается тварей. Горизонт затягивала сплошная зубастая смеющаяся пелена.

Ян достал лук. Натянул тетиву стрелой. Спустил. И едва не свалился прямо в пасть очередного подскочившего существа.

– Не смей мне помогать! – рявкнул отец с земли. – Прорывайся! Мы всё равно оба сегодня умрём, так проживи хотя бы немного больше! А если выживешь – не смей мстить, иначе Иллюзия-реальность поглотит твою душу!

На последнем слове одна из подобравшихся слишком близко тварей вцепилась ему в предплечье.

Ян видел горящие красные искры. И кровь. Много крови. Он не закрыл глаз – в ужасе наблюдал от начала до конца, как твари разрывают тело его отца на клочки.

Крылья, которые не слушались, когда Ян этого хотел, поддержали его в момент, когда он сам оказался не в состоянии себя спасать.

Он и не хотел. Сознание раскололось на несколько частей, отсекая прошлую жизнь и бесконечно прокручивая перед глазами произошедшее. Он не мог даже кричать. Внутри было пусто.

И только тихий голос прошептал последнюю волю отца.

"Не мстить".

Не мстить? А что ему делать? Жить будущим и радоваться новому дню? Как он может после такого прожить с радостью хотя бы один из них?

Зачем?

Да пошло оно всё к чёрту! Его жизнь и жизнь их обидчиков. Он всё спалит чёрным пламенем преисподней!

Глаза заволокло уже не красным. В них бушевала тьма.

Крылья опустили Яна к земле. Увидев его, твари неожиданно замерли и заскулили. Парень сделал шаг в их направлении – и от этого шага по сырой траве расползлись огненные всполохи.

Пламя было живым – оно следовало его приказам и росло, росло в размере до тех пор, пока не выжгло каждую красноглазую шавку до последней. И даже когда они сгорели, он не потушил огня.

Ян смотрел на его море, сидя на ветке дерева – он специально сделал так, чтобы пламя его не тронуло.

Чёрный огонь горел и в его сердце. Копоть от него стекала слезами из глаз.

За спиной были сложены покорные крылья.

Они и понесли его домой.

Потому что сам Ян не помнил, где его дом. Помнил только, что ему нужно отомстить своим обидчикам.

И только затем дать внутреннему пламени сжечь себя окончательно.

***

Во всех окнах поместья горел свет. Со стороны торжественного зала лилась музыка – разносилась в предгорной трескучей от мороза тишине сладостными нотами.

Ян медленно прошёл меж оставленных гостями повозок и машин. Твердыми неторопливыми шагами поднялся по ведущей к главному входу лестнице.

Первыми умерли охранники. Не стража – стражу из их поместья убили задолго до Яна. В этом здании не осталось никого из близких ему людей.

Ян знал это. Он чувствовал. И его сердце разрывалось от боли.

Заледеневшие пальцы сделали в воздухе плавное движение, и в них появилась изящная чёрная маска, украшенная белым цветком. Шаг. Второй. И в бальный зал он входит уже при всём параде, облачённый в строгий костюм и с прикрывающей лицо тенью нежных лепестков.

Пары кружатся в танце. Отдельные празднующие по краям с бокалами шампанского восторженно наблюдают за начавшимся снегопадом.

Шаг. Второй.

Раз. Два. Три.

Ян кружится в танце. Но не в том, что диктует ему вражеский оркестр. Его танец – смертельный. И совсем с другими звуками – испуганными, кричащими.

Всё закончилось в мгновение ока. Оба оркестра стихли, оставляя кровавые лужи на полу.

В них тонули складки пышных дамских платьев. И слетевшие с голов господ шляпы.

Падал снег.

Заметал его умирающую, распадающуюся на осколки душу.

***

Маму он нашёл в её комнате. С перерезанным горлом. Судя по состоянию тела, сделали это несколько дней назад.

Иллюзия-реальность разъедала Яна изнутри. Каждый новый вдох давался с трудом.

Он присел на ступеньки на улице. Уплывающий разум считал припаркованный транспорт и напоминал ему, какой кому из известных персон принадлежит. Если Ян всё правильно помнил, никто из виновников мятежа не ушёл сегодня живым. Вот и хорошо.

Теперь и он может спокойно уйти.