Заметив на моём лице тень лёгкого разочарования, мужчина поинтересовался:

— А вы хотели бы предложить что-то дорогое?

— Да есть кое-что, — чуть помявшись, сказал я и уточнил. — Часы швейцарские.

— Да? А что за модель?

— «Ролекс».

Сказал я это так, словно бы у меня этих «ролексов» целый ящик на антресолях. К чести продавца, он тоже сыграл сдержанность.

— Хм, интересно… Настоящие?

— Обижаете, — совершенно естественно оскорбился я. — С руки видного деятеля Республики Конго, были подарены за то, что я спас ему жизнь.

— Это при каких же обстоятельствах? — вскинул брови собеседник.

— Долго рассказывать, — махнул я рукой. — Но не думаю, что такой человек, которого принимала в Кремле, носит на руке подделку.

Тут уже продавец заинтересовался по-настоящему.

— А они у вас случайно не с собой?

— Увы, с собой я такие вещи не ношу, опасно, знаете ли.

— А завтра могли бы принести показать?

— Тоже увы. Я из другого города, в Москве бываю только по делам. В тот раз, с часами, был участником Всесоюзной конференции молодых медиков. В гостиничном ресторане этот конголезец с женой сидели за соседним столиком. Там-то товарищу и поплохело, а я оказал ему первую помощь.

— Вон оно что… Ну так как в следующий раз в столицу соберётесь — прихватите часики. А я к тому времени постараюсь пробить по своим каналам, кто готов их купить. Потому что сами вы вряд ли найдёте достойного покупателя, а у меня имеются кое-какие связи. Естественно, я тоже хочу с этого что-то поиметь, вроде комиссионного сбора, — хмыкнул он. — Вы какую цену за них хотите?

Я пожал плечами. Об этом как-то и не задумывался. Всё же решил не борзеть.

— Если рублями, то тысяч пять. Да, пять, и ни рублём меньше. У меня эти часы лежат и пить не просят, может, я их когда-нибудь своему сыну подарю.

Если, конечно, у меня будет сын, добавил я про себя. Пока ещё вообще неизвестно, что там с семейной жизнью. Впрочем, продавец не удивился такой цене, напротив, заметил, что швейцарский механизм того стоит.

— В общем, давайте так и договоримся. Вы, как в Москву нагрянете, заходите сюда, наш магазин работает семь дней в неделю, только по субботам и воскресеньям сокращённые дни. Продавцы, правда, меняются, чтобы два выходных получалось в неделю, советское законодательств запрещает работать без выходных. Хотя я бы не отказался, — фыркнул он. — Кстати, меня звать Николай.

— А меня Арсений… Николай, а если вас не будет как раз в тот день, когда я приеду?

— Это вот я и хотел вам сказать, вы меня опередили. Если не будет, то вот номер моего домашнего, смело звоните, я живу один, так что кроме меня трубку поднять будет некому. Разве что могу отойти, в продуктовый, например, а вечером в театр. Но театр — это обычно суббота или воскресенье.

Он записал на листочке бумаги номер телефона, свернул вчетверо и протянул мне:

— Не потеряйте. А ещё лучше, если будет такая возможность, позвоните заранее из своего города. Как он, кстати, называется?

Какое-то внутреннее чувство мне подсказало, что факт своего местожительства лучше не афишировать. С другой стороны, при междугородних звонках оператор сначала сообщает абоненту, какой город на проводе, так что скрыть всё равно не удастся.

— Из Пензы я.

— Пенза, Пенза… Это где-то на Волге?

— Почти, — улыбнулся я краешком губ. — Ладно, побегу, да и вам работать надо. Будем на связи!

Пенза встретила оттепелью и дождём со снегом. Понедельник был последним командировочным днём, и я с чистой совестью позволил себе практически весь день ничего не делать, посвятив время чтению. А утро среды начал с пробежки. Бежать было трудно и даже рискованно, так как после вчерашней оттепели подморозило и выпал небольшой снежок, под которым пряталась наледь. К счастью, обошлось без перелома лодыжки и даже вывиха или растяжения связок, ещё и комплекс упражнений проделал на свежем воздухе. Аккурат возле того места, где мы не так давно встречались с Шумским. Кстати, интересно, как там обстоит дело с серийным убийцей Михасевичем? Задержали? Допрашивают? Позвонить, что ли, подполковнику… Впрочем, не стоит лишний раз беспокоить человека из столь серьёзного ведомства. Надо будет — сам позвонит.

Не успел появиться в отделении, как Романовский с кислой физиономией заявил, что к 11 часам заявится съёмочная группа пензенского телевидения, хотят снять сюжет про мой инновационный метод лечения больных при помощи иглоукалывания.

— Так что после обхода срочно садитесь писать текст, с которым выступите на камеру, но сначала я его отнесу Ардакову, пусть завизирует. И надо будет подготовить кого-то из пациентов, поздоровее, чтобы согласился попозировать.

Ну, надо так надо. По-быстрому сел и написал, мол, благодаря поддержке руководства Облздрава, а также главного врача областной больницы имени Бурденко Герасима Ивановича Ардакова удалось претворить в жизнь… И прочая и прочая. А вот Романовского не стал упоминать, перебьётся. Собственно, он и не горел желанием всё это обустраивать, и если бы не Румянцев, то и по сей день никакого кабинета иглорефлексотерапии при отделении не имелось бы.

Мой непосредственный начальник с текстом ознакомился, по ходу чтения разочек едва заметно поморщился, видимо, как раз читал то место, где перечислялись причастные к открытию кабинета. Но в целом придраться было не к чему, я отписался в лучших традициях казёнщины, так как времени выпендриваться и сто раз переписывать текст в угоду начальству уже не оставалось.

Съёмочная группа, состоявшая из журналиста, оператора, и осветителя, прибыла в половине двенадцатого. Оказалось, чаи гоняли в кабинете главврача, в сопровождении которого и заявились в отделение. Ардаков в кристально белом халате и при шапочке выглядел неимоверно важным, телевизионщикам же выдали обычные накидки. Обувь, понятно, уличная, хорошо хоть вытерли тщательно, а то с бахилами сейчас напряжёнка. Тех, синеньких из полиэтилена, ещё в природе не существует[1]. Есть только тканные, матерчатые бахилы и маски, которым находится применение в операционной, процедурном кабинете или в пункте по забору крови. Да и то они предназначены для медицинских работников, а не пациентов или посетителей.