– Очнулась? – вопрос прозвучал с сильным курангским акцентом. Но существо, вдруг появившееся рядом с троном словно из ниоткуда, курангом не было. Мертвенно-серая кожа, сейчас местами свисавшая складками как у очень древнего старика, из волос на лице разве что редкие брови, высокие скулы, длинный, крючковатый нос, глаза темные, как пара омутов, белков почти что не видно. Широкая чёрная мантия из незнакомой блестящей ткани. Сейчас он стоял чуть согнувшись и опираясь на узловатую палку.

– Кто б ты ни был, зря ты навлёк на себя вражду Мерани, всего народа саклибов и Оррика заодно! – хотя сердце Нельяны сейчас билось как птица в клетке, а скорее даже именно поэтому, заговорила она очень решительно.

– Вражду всего народа саклибов? – старый кащей начал было смеяться, но тут же зашёлся в жутком кашле, поспешно прижал ко рту выхваченную из кармана тряпку. А когда отнял её, она была вся запачкана чёрным. В ноздри Нельяне ударил запах гнили.

– Глупая девчонка. Я был врагом всего вашего народа жалких рабов, когда твои предки ещё спали в одном хлеву с козами! Погляди-ка на меня. Погляди повнимательнее! Точно не узнаёшь?

Нельяна вдруг почувствовала себя так, словно её тело было вморожено в ледяную глыбу. Дыхание перехватило в груди. Колдун выпрямился в тот момент, когда обрушил на неё свою волю и вдруг показался куда моложавее. Хотя её мысли и ворочались медленно, словно тоже скованные холодом, Нельяна вдруг сообразила, что в него вцепилась страшная хворь, разъедающая и лёгкие, и кожу, а не доконала старческая дряхлость.

Затем Нельяне пришло в голову, что если бы не следы этой хвори, то лицом колдун был бы, пожалуй, похож на наиболее сохранившиеся из древних статуй, которые до сих пор ещё попадались в Мерани. Эти статуи народ берёг в меру сил, потому что молва приписывала им полезные свойства. И вот тут она испугалась ещё сильнее, хотя, казалось бы, сильнее уже некуда.

Нельяна хорошо знала героические сказания саклибов, некоторые помнила наизусть. Не то что бы они были ей искренне интересны. Втайне, она даже разделяла мнение, как-то походя высказанное Орриком, что если в них и была правда, то истёрлась со временем, остались лишь небольшие крупицы. Но саклибскому воину полагалось хорошо их знать, а Нельяна ещё несколько лет назад твёрдо решила, что у неё нет другого пути, кроме пути воительницы. С тех пор, как познакомилась с потенциальными женихами, а отец намекнул, что и рад бы был отказать обоим, да только нужен благовидный предлог, позволяющий избежать ссоры с могущественными вельможами, например то, что его дочка прошла Второе Рождение, потому больше не считается женщиной под его опекой и властью.

И сейчас детали сказаний о самых древних из древних времён услужливо всплыли в её памяти. Всякий, интересовавшийся прошлым, знал, что статуи и дороги, мосты и древние подземелья, остались в этих краях от народа великих колдунов, когда-то свергнутых и истреблённых предками курангов, за века до того, как Четыре Прародителя привели сюда предков саклибов и иных, отколовшихся теперь от общего корня, племён. А тот, кто достаточно слушал старые песни и былины, знал ещё, что никогда бы диким курангам не удалось одолеть столь могущественный народ, если б не предательство. Говорилось в них, что был среди народа колдунов один, наиболее искушённый в чернокнижии и нечистых искусствах, кто обратился против своих сородичей и лишил силы их защитные чары. В одной песне говорилось, что стал он потом наставником страшной кроваворукой ведьмы, правившей равно курангами и всей нечистью гор и лесов. А в другой – что она-то и соблазнила его, заставив обернуться против сородичей.

Колдун то ли увидел шок в глазах Нельяны, то ли просто прочитал её мысли:

– Да-да. Я тот, кого в эту эпоху куранги зовут Покровителем, кто носил множество имён, кто был стар и мудр уже в те дни когда твои завшивленные прародители впервые склонились перед Богами Пустоты и стали их орудием в этом мире. А знаешь почему я трачу мои драгоценные минуты на разговор с саклибской девчонкой?

У Нельяны не нашлось силы на большее, чем чуть мотнуть головой.

– Потому что я ненавижу весь народ саклибов ненавистью, которой твой ограниченный умишко и представить себе не может! Но так уж вышло, что твоё тело нужно мне – нужно моей драгоценной Риггу – целым, с глазами, зубами, ногтями, кожей, нервами и всем прочим! – колдун придвинулся к Нельяне почти вплотную. Из его рта исходила вонь как из разрытой могилы, глаза казались уже не омутами, а дырами в Бездну. Простой смертный тут наверное потерял бы сознание, да и Нельяна чувствовала себя на грани. Её глаза наполнились влагой.

– Я… – но тут колдуна снова скрутил жуткий кашель, и всё давление исчезло. Умопомрачающий, не дающий ничего сделать, испуг превратился в обычный страх и отвращение.

– Что «ты»!?! – закричала Нельяна, компенсируя некоторую нескладность слов искренним чувством. – Головёшка ты истлевшая, падаль прошлогодняя, кость трижды обглоданная! Бахвалишься на весь мир, а сам прячешься в норе как загнанный зверь!

Колдун, прокашлялся, вскинул голову, нацелил костлявый палец на княгиню и слова застряли у неё в глотке. Да что там слова, она и моргнуть не могла под новой леденящей волной враждебной воли. На миг ей показалось, что вот этот миг и будет для неё последним.

– Неплохая попытка, – спустя пару вдохов просипел Покровитель, или как там его стоило звать, и медленно опустил руку. – Но так просто ты меня не спровоцируешь. И лёгкой смерти не дождёшься. Может мне и не удастся позабавиться с тобой как следует, но ничего, я утешусь тем, что быть изгнанным из собственного тела – достаточно мучительный способ подохнуть, а несколько часов, которые тебе остались – достаточно долгое время, чтобы перед этим тебя, хотя бы, помучил страх.

*****