Он обводит мрачным взглядом стены тюремного двора, и горько усмехается:

— Знаешь, в чём самая большая ирония? Я ведь гордился им. Гордился, слыша о его свершениях, думая, что вырастил настоящего воина, достойного нашего клана. А оказалось, что всё это время я гордился тобой, убийцей моего наследника.

Опальный аристократ вновь обращает на меня полыхающий ненавистью взор и делает размеренный шаг вперёд, твёрдо держа на вытянутой руке клинок, направленный мне в сердце:

— Император смаковал каждую деталь, упивался моим отчаянием и бессилием. Он хотел, чтобы я знал всю правду перед смертью, чтобы мои последние мысли были о том, как я не уберёг сына, как не смог за него отомстить. Но он просчитался.

Голос собеседника опускается до свистящего шёпота:

— Я заставлю тебя заплатить за всё. За каждую каплю крови моего сына, за каждую слезу моей дочери. Тебе не скрыться от гнева отца, потерявшего своё дитя. Готовься к смерти, ибо сегодня ты отправишься прямиком в Подземное царство!

С этими словами Зейн бросается на меня в стремительно колющем выпаде. В его глазах пылает всепоглощающая жажда мести, застилающая разум. И я понимаю, что только один из нас покинет этот двор живым.

Мне вспоминается начало моего Пути. Я не использую оружие. Как и прежде, моё основное оружие — кулаки. Закалившееся физически тело от перехода на столь высокий этап и так даёт мне существенное преимущество. И дело даже не в этом. Зейн не выбирал бы против своего заклятого врага оружие, которым плохо владеет. И я не буду. Любое оружие, кроме кастетов, для меня будет балластом в этой битве.

Лезвие, свистя, рассекает воздух, проносясь мимо, когда я совершаю резкий кувырок. Зейн — умелый фехтовальщик, его комбинации причудливы и замысловаты. Порой кажется, что меч живёт своей жизнью. Он то изворотлив, как змея, то прямолинеен, как таран. Длинные комбинации сменяются градом однообразных колющих и режущих ударов, но их скорость и качество исполнения с лихвой компенсируют простоту.

Я отбиваюсь и нападаю. Кулаки, обмотанные сорванными с одеяния тряпками, бьют по плоской части лезвия, сбивают темп его атак, нарушают боевую песнь клинка. Не буду отрицать, что весьма искусную. Оппонент несколько раз достаёт меня вскользь, рассекая одежду и оставляя пару глубоких царапин.

В долгу не остаюсь и я, сближаюсь рывком. Немного непривычно двигаться без постоянного потока Ки, но я быстро адаптируюсь. Обходя выставленную защиту, делаю несколько резких прямых ударов в корпус, выбивая из него воздух. Врага пошатывает, а я заканчиваю свою комбинацию подсечкой. Он кувыркается и летит на землю, но, словно цирковой акробат, в последний момент выставляет свободную руку и отталкивается от земли.

Сближаюсь, но его меч, стрельнувший мне в лицо, не даёт нанести ещё один удар. Вертикальным взмахом он заставляет меня уклониться, выиграв себе время. И Зейн вновь уже стоит на ногах. Оружие за счёт дистанции всё же даёт ему преимущество, и битва без использования Ки отличается от тех, к которым я привык за последние годы. Прежде здорово выручали Длани Асуры, которые в досягаемости порой не уступали копью. Меч сильно склоняет чашу весов на его сторону, а ещё его искусство. Не все аристократы используют оружие просто для красоты.

Однако отточенная память художника позволяет мне запомнить каждое движение оппонента. Я начинаю выстраивать длинные серии, переводя бой, рассчитанный на инстинкты, в сложную игру разумов, в которой Зейн постепенно начинает проигрывать. Мы размениваемся ударами, но мне удаётся сводить последствия ранений к минимуму. Они проходят вскользь, однако их количество немаленькое, и если бой затянется, я могу и не выйти из него победителем. Обескровленный, потеряю силы и пропущу смертоносный укол.

Зейн стойко выдерживает мои прямые удары по корпусу, старательно избегая попаданий в голову. Противник прекрасно понимает, что один такой удар по лицу отправит его в забытье. Несмотря на возраст и разницу в массе, его тело отлично справляется. Правда, недолго. Выносливости не хватает, а я специально поражаю одни и те же места.

Особое внимание я уделяю печени, нанося туда серию мощных и точных ударов. Каждое попадание вызывает у Зейна острую парализующую боль, от которой он едва не сгибается пополам. Его дыхание сбивается, становится затруднённым из-за спазма диафрагмы. На краткие мгновения мышцы аристократа сковывает, лишая его возможности двигаться и уворачиваться от последующих атак.

Я безжалостно пользуюсь этими моментами слабости, обрушивая на противника град новых ударов.

Вот он уже хромает на одну ногу, вот плетью опустилась вторая, без меча. Неопытному бойцу может показаться, что тут такого? Однако вторая рука важна для баланса. Пусть Зейн перестраивается довольно быстро, но всё равно начинает делать ошибки всё чаще.

И наш поединок постепенно подходит к концу. Вот противник пропускает резкий, словно молот, удар по лицу и валится на спину. Пытается подняться, но падает вновь.