Жилище наместника найти несложно — оно самое пышное в городе. Весьма неплохо защищено, но для меня это не проблема. Не вижу смысла скрываться и действовать тайком. Нет ни желания, ни времени. Поэтому иду через главный вход, сохранив облик заражённого бродяги. Откидываю капюшон и во всей «красе» двигаюсь к охране центральных ворот поместья.

— Эй! Ты, выродок, не подходи! — верещит один из стражей. — Стоять! Назовись! И что с тобой такое?

Руки второго загораются пламенем.

— Чего с ним болтать? Сразу видно — это зараза, и её надо выжечь! — рычит он, создавая простую огненную технику.

Он метает багровые снаряды в мою сторону меня, но я одним лишь мысленным усилием тушу их в полёте и мгновенно оказываюсь рядом с ними. Два удара, и бессознательные тела падают на брусчатку. Совсем слабаки, убивать таких — мало чести, а в их виновности будем разбираться потом.

Однако пройти дальше просто так не получается. Я постепенно высвобождаю свою ауру, запугивая самых трусливых, но работает это не со всеми. Наместник собрал вокруг себя много кровососов, готовых его защищать, пока он делит с ними награбленное из других поместий.

На меня накидываются целые толпы адептов из местных кланов, присягнувших наместнику. Без крови не обходится: некоторые сражаются изо всех сил и не сдаются до последнего.

В меня летят атаки всех стихий, но я просто принимаю их на себя, полностью нейтрализуя. Сейчас они кажутся слишком простыми и несовершенными. В чужих техниках я чувствую не только Ки, но и эмоции атакующих: злобу, гнев, страх — всё то, что чуждо истинной природе стихий. Она беспристрастна, поэтому мне хватает лишь мысленного усилия, чтобы развеять их атаки. А бью я противников обычными кулаками без всяких изысков.

Однако у главных покоев, где скрывается сам наместник, мне приходится пустить в ход Длани Асуры. Двое адептов на пике Золотого Цилиня преграждают мне путь.

— Лучше сдавайтесь, — предупреждаю я их. — Когда всё это закончится, над вами совершат суд, и, возможно, вы выживете.

— Да кто ты вообще такой? — рявкает сухощавый мужчина в возрасте, но ещё сохранивший природную стать, и бросается на меня.

Адепт стихии воды мгновенно заполняет коридор своей потоками лазури, пытаясь меня утопить. Однако я замораживаю воду, и, пока он силится вернуть её в прежнее состояние, грубой силой пробиваюсь к нему и направленным ударом ломаю позвонки.

Навстречу мне мчится подобный куску скалы угрюмый адепт с полностью поседевшими волосами.

— Любишь грубую силу? — рычит он. — Я тоже! Вот и померяемся!

Практик земли ломает пол, пытаясь расплющить меня призванными пластами гранита. Однако вызвав четыре пары призрачных конечностей, покрываю свои руки янтарной оболочкой, крошу камни и швыряю их обратно, забивая противника его же стихией.

Умирая от ран, он булькает:

— Тебе… ни за что не остановить… Императора! Ты всё равно… сгинешь, глупец!

Когда я вхожу в покои наместника, там творится форменный бедлам. Грузный, как боров, он словно является истинным воплощением неуёмной жадности. В его покоях, позади рабочего стола в стене открыт сейф, набитый кучей разных драгоценностей. Похоже, чиновник пытался собрать багаж себе в дорожку, но не успел. Сам наместник обнаруживается в соседней комнате. Прячется, будто малое дитя, на просторном ложе с балдахином, натягивая одеяло до глаз.

— Возьми сколько хочешь, у меня есть ещё! Только не убивай! Всё отдам! — верещит он.

— Вот интересно… — тяну я, прогуливаясь вокруг стола.

Внезапно слышу знакомый отклик Ки и в груде украшений замечаю небольшую шкатулку. Видимо, это ровно то, что я ищу.

— Что?! Что ты хочешь? — визжит наместник.

— Хочу понять: зачем человеку столько золота? В могилу его не заберёшь. На хлеб не положишь. Зато можно было потратить, чтобы построить лазареты и школы, накормить голодных или облагородить город. Ты хоть дорогу перед своим домом видел? Там брусчатка торчит в разные стороны, как зубы бедняка. Я бы ещё понял, если бы ты сам заработал всё это честным трудом. Или хотя бы собственной силой. Но ты же, как падальщик, наживаешься на трупах павших. Берёшь то, что тебе никогда не принадлежало…

— Нет, ты всё не так понял! — суетливо лепечет наместник, выставив перед собой пухлые ладони. — Я ведь и сам люблю город, хочу только лучшего для его жителей! Да что ты знаешь о тяготах власти?

— Прекрати. Ещё скажи, что это всё для их же блага… — морщусь в ответ на эти жалкие оправдания.

— Так и есть! Иначе никак. Приходится быть жёстким, иначе люди воли не понимают. А золото… Это резерв на чёрный день. Запасы, понимаешь? Вдруг неурожай или мор какой. Я обо всех забочусь, на годы вперёд предусмотрительный! — чиновник перебирает ожерелье на шее трясущимися пальцами.