В следующий раз уже знаешь, как это будет. И ожидая, лучше не мучить хотя бы тело, а дать ему набраться сил. Хави же обычно бродил между коней и проверял всех и вся раз по десять. Служилые латники проводили свое время, невольно копируя господ: Берждомские — на ногах, Марскеллские — лежа на траве.

— Эй, — звала Симель обычно, — посиди. Сиди со мной и не бегай.

Хави всегда был благодарен за этот оклик, и опускался рядом. В тот раз, последний для Фрейцера, он был особенно тревожен.

— Стёганка порезана у Грача и Буяна. Мои обалдуи даже не заметили.

С тех пор, как Ириса царапнули ножом под брюхом, они прикрыли коням живот и шею толстым стегачём с набивкой, как в собственных акетонах. Чуть больше веса, чуть меньше волнений.

— Те тоже в пылу не заметят. Да и поди сумей попасть в прореху. Не бойся.

— Ха.

Он стал смелей и намного. А она изменилась как-нибудь за эти три года, пока раз в сезон или два убивала подручных Фрейцера? Наверное.

— Не смотри за мной в этот раз. Лучше гони за ублюдком.

Хави окинул ее своим новым взглядом, но промолчал. Они договорились оставить эту тему, и он сказал, что не винит ее, но Симель знала, что это не так. Если бы Хави не остался тогда помочь, борьба могла закончиться еще прошлым летом.

— Ладно, — проговорил он, скорее, для вида, — но…

Далёкий свист прервал его, латники засуетились. То был сигнал, передаваемый по цепи разведчиков, и он сообщал, что банда совсем рядом. Кони вмиг почуяли волнение хозяев, затоптали, закрутились. Симель подхватилась с земли, вскочила в седло и пустила Ириса с места в галоп.

Всадников она увидела еще в стороне от деревни и возблагодарила Девина Айста, что они не успели никому навредить. Бить конных, конечно, сложнее, но ведь для этого она и училась своему ремеслу. Дать этой банде спешиться и начать грабёж не смогла бы ни она, ни Хави. Оборванные, злые, они просто крушили все, что видели, эти пропащие души: беглые из тюрем, каторжники и юродивые. Фрейцер набирал таких специально, и в хаосе их беспредела шнырял по самым ценным закромам, пока все воины долины, исполненные омерзения, гонялись за отбросами, спасая крестьян от их лап.

Едва завидев отряд, разбойники стали спешно разворачиваться, их лёгкие лошадки сорвались было лихо, но сил в этих некормленых животных водилось немного. Холеный тренированный Ворон задал бандитам обманчиво нескорый темп, за Хави рассредоточились его люди. Симель забрала влево, обгоняя, намереваясь теснить шайку к Бержу и в итоге заключить их в клещи. Лошадь Фрейцера, самая здоровая, бежала впереди, вырываясь из этой ловушки. Его грязные длинные волосы мотались по ветру, сутулая спина согнулась крючком. Кожаный жилет с несколькими стальными пластинами был лучшей броней в банде, но дайте только добраться до него — и главарю не жить.

Он оборачивался, скалил гнилые зубы и бил лошадь шпорами, пока бока ее не засочились кровью. Впервые сам он, лично, был так близко от своих преследователей. Трус, всегда державшийся подальше и исчезавший первым.

Симель на расстоянии локтей в двадцать уже обогнала головорезов и пошла на сближение, вытягивая из ножен меч. Страх заставил их поворачивать направо по дуге, а Хави теперь мог наддать и врезаться во фланг. Крики и ругань наполнили воздух, и даже мольбы к Единому, которые им точно не помогут. Только бы успеть. Впереди уже маячила горловина входа в Благодатную долину — узкая только для армий и слишком широкая для одного беглеца, в прошлый раз оставившего лошадь и на брюхе проползшего все посты. В этот раз Фрейцер должен был умереть.

Крайние разбойники рассыпались по сторонам, теряя скорость и единственное спасительное направление, попадая под мечи и топоры латников. Симель коротко замахнулась и ударила навстречу рябому бандиту по голой шее. Сама скорость помогла ей, и лезвие срубило голову с густым хрустом, пусть даже и топор противника прошелся по ее плечу с такой силой, что выломал пластину и обездвижил на время ушибленную мышцу.

Двое проскочили в тыл отряду, за ними пустились люди Хави. Спины троих маячили прямо перед Симелью. Ирис поднажал, и одному досталось острием меча в подмышку — с этим повезло, так как неверную после удара руку вело сильно в сторону. С воплем он скатился из седла на землю под копыта всадникам — нехорошо, опасно для лошадей, но зато совершенно смертельно для мерзавца.

Симель заозиралась. Левое крыло ее отряда широко хватило в сторону, но лошадка Фрейцера тоже старалась, видно было, что он вырвется, успеет, ускользнет. Симель дернула за повод, отворачивая от всех беглецов, и устремилась лишь за одним. Марскеллцы потянулись следом, но она закричала: “Назад!”, — чтобы никто больше не упустил бегущих из-за нее.

А этот трус не уйдет.

Фрейцер пригнулся к шее лошади и больше не оглядывался. Ирис приблизился на корпус, на половину, вот его морда уже у седла паршивца. Лошадка шарахнулась от храпящего в мыле гиганта, но Симель успела привстать и хлестко рубануть седока по бедру.