При этом они продолжали злиться на неё – за Энн, за Дендена, поэтому пытались не показывать свою радость. Боже, они ведут себя как мальчишки. Энн принесла круассаны и даже умудрилась откуда-то стащить масло. Запах был божественный. Все набросились на еду, а Матео даже не смог потерпеть и намазать свою булку маслом. Он прокусил хрустящую корочку и закатил глаза от удовольствия. Да, сейчас они всё будут готовы простить. Мужчины!

Нэнси же, наоборот, медленно намазала маслом свой круассан, чтобы в полной мере насладиться вкусом. Тардиват демонстративно игнорировал тарелку, тыча пальцем в карту.

– Если получится найти здесь маршрут – а я знаю проводника, которому можно доверять, – мы сможем обстрелять их с высоких позиций. И тогда вся эта часть дороги превратится для них в поле смерти.

Идея хорошая. Она отложила круассан.

– Сколько человек нам понадобится?

Матео застонал. Она вопросительно посмотрела на него – ему не нравится план? Он побагровел и схватился за горло.

– Матео, чёрт, ты поперхнулся? Обжора. Постучи ему по спине, Гаспар, и дай воды.

Гаспар засмеялся и стукнул его по спине. Тот ещё сильнее закашлялся, а изо рта потекла слюна. Он начал царапать горло и снова кашлянул. Карта покрылась каплями крови.

– Чёрт! – закричал Гаспар, взял стакан воды и начал пытаться влить её в Матео, но тот отпихнул его, поднялся на ноги, вышел из автобуса и упал.

– Это яд! – сказал Форнье. Он вышел вслед за Матео и опустился рядом с ним на колени.

Послышались шаги – по тропе спускались бойцы, в том числе и испанцы, с винтовками наперевес. Матео бился в конвульсиях на траве.

– Переверните его на бок! – сказала Нэнси. Она опустилась к нему и подложила руку ему под голову.

В глазах у него была паника, кровь изо рта струилась ей на запястье. Она гладила его по волосам, старалась поймать бегающий взгляд. Трудно было понять, узнаёт он её или нет. Она снова и снова звала его по имени – тихо и чётко. Он забился в конвульсиях и напрягся, мышцы на шее натянулись, как верёвки. Хриплый выдох – и его глаза потухли. Это невозможно. Но это правда.

Нэнси встала. Энн смотрела на происходящее из-за спин испанцев и остальных маки. Нэнси бросилась к ней. Девушка повернулась и побежала в лес, вверх по склону, в направлении к выступу. Нэнси двигалась быстро, в её голове было пусто. Энн всхлипывала и вскрикивала на бегу. Разрыв между ними неумолимо сокращался. Сердце у Нэнси готово было выскочить из груди, но исход был предрешён. Девушке просто некуда было деваться.

Энн выбежала на пригорок и едва успела остановиться перед обрывом, замахав руками. Она шагнула назад, упала на сухую траву и увидела, что Нэнси заблокировала путь к отступлению. Она снова поползла к обрыву на животе.

– Я ничего тебе не сделаю, Энн.

Нэнси шагнула к ней, Энн снова попятилась. Боже, сколько ужаса у неё на лице. Животного ужаса. Нэнси сделала глубокий вдох.

– Ты же не хотела нам вредить? Тебя кто-то заставил?

Энн хлопала глазами, но Нэнси заметила еле заметный кивок.

– Я понимаю… Я понимаю. Отойди от обрыва. Давай поговорим, только ты и я. Я ничего тебе не сделаю.

Энн водила глазами по сторонам, как сумасшедшая.

– Энн, я никому не позволю что-нибудь с тобой сделать. Даю тебе слово.

Нэнси ещё немного подвинулась к ней, протянула руку. На этот раз Энн взялась за неё.

Отравленный хлеб горел в прикрытом костре. Маки смотрели, как Нэнси ведёт Энн в автобус. Проходя мимо Тардивата, она увидела у него в глазах немой вопрос. Ответ на него она пока не знала и сама. На столе всё ещё лежала запятнанная кровью карта. Нэнси не стала её убирать.

– Расскажи мне всё.

Девушку трясло, как от лихорадки.

– Давай, Энн, мой внутренний ангел утверждает, что мы можем решить все проблемы, обсудив их. Поэтому давай рассказывай.

– Человек из гестапо… сказал, что это мой долг. Что я особенная.

Бём. Ну конечно, он.

– Когда?

Энн оглянулась, словно он вот-вот выпрыгнет из-под сиденья.

– Когда он это тебе сказал? Вчера вечером?

– Он зашёл в кафе через несколько минут после вашего ухода. После того как ваш друг повёз вас в хлев. Мы все знаем, что он арендовал его у месье Бутеля. Я помню, что всё ещё плакала. Он очень заинтересовался, когда я сказала ему своё имя и что мы с вами разговаривали. Он был добр. Немцы хотят построить лучший мир. Евреи и иностранцы хотят им помешать. Он сказал, что всё из-за таких женщин, как вы… Вы вынуждаете немцев делать вещи, которые они не хотят делать. Например, сжигать фермы. Он сказал, что, если вас и ваших людей не будет, наступит мир. Он много чего говорил. И дал мне порошок, который я должна была положить вам в еду. Он послал меня за вами.