А потом меня настиг он.

Голод.

Безумный, выворачивающий наизнанку внутренности. Непреодолимый. Всепоглощающий.

Серебро диким огнем полыхало в крови, выжигая меня изнутри. Шейд отдал всю энергию – всю до последней капли, – чтобы сразиться с Ли Эбботом и вытащить нас из разрушающегося корабля, и теперь нуждался в восстановлении.

Прямо здесь.

Прямо сейчас.

«Дай! Дай! Дай!»

С губ сорвался бессвязный всхлип. Никогда прежде мне не было настолько плохо. Я согнулась пополам, сжалась в комок посреди мусора и сваленных в кучу обломков стен, техники и мебели, отчаянно желая лишь одного – сдохнуть. Потому что терпеть этот голод было совершенно невозможно.

Невыносимо!

«Есть! Есть! Есть!»

– Шей… Вошмите, шей… Нушно! Нуш-шно!

Наплевав на приличия, я запихнула желтоватую лепешку в рот целиком и проглотила, почти не жуя и не чувствуя вкуса. Для шейда, истощившего резерв, это было всего лишь песчинкой в пустыне, крошечной песчинкой в бескрайней пустоши голода. Но все равно…

– Ешь. – Перед лицом появились еще две лепешки, переданные товарками главной нор-ры. – Ешь.

Угощение исчезло прежде, чем я успела его даже заметить.

Мало.

Слишком мало.

«Еще!»

Шейд не мог терпеть. Ему нужна была еда – есть, есть, есть, – иначе серебряное пламя спалит все. И в первую очередь меня саму. Изнутри.

– Еще, – выдохнула я сквозь потрескавшиеся губы.

Нор-ра кивнула.

– Конеш-шно. Ш-шди. Ш-шди.

Они торопливо ушли – хотелось надеяться, что за едой и помощью.

Вот только ждать я не могла.

«Есть! Есть! Есть!»

Я кое-как поднялась на ноги, шатаясь, скользя и падая. Мир казался смазанным и мутным, и я с трудом осознавала, где я и куда иду. Внутри бушевал огонь, глаза застилала красная пелена. Голод – тянущий, сосущий – гнал вперед.

Энергия. Срочно нужна была энергия. Восстановление – любым возможным способом.

Да.

Точно.

Был еще один способ насытить шейда.

Поцелуи. Ласки. Близость.

Голод – уже совершенно иной, телесный голод – накрыл с головой. Серебряное пламя спустилось ниже. Низ живота потянуло острым, неприятным спазмом.

Никогда прежде я не хотела секса так неистово, так яростно и слепо. Все равно где, все равно с кем – лишь бы сейчас. Волна дикой, животной, необузданной страсти захлестнула меня.

Шейд хотел жить.

Он хотел…

Чутье шейда безошибочно отыскало его посреди творящегося вокруг хаоса. Шейдер. Чистокровный. Вольный – моя вторая сущность чувствовала его шейда, никогда не знавшего литианского блокиратора. Казалось бы, что могло быть естественнее, правильнее, лучше…

«Не тот».

Но что-то мешало.

Он был не тем. Не подходил. И тот, высокий, что метался в толпе около покосившегося дома, тоже. И те, что помогали разгребать завалы. И двое, что выглянули из переулка, привлеченные зрелищем оглушенной полураздетой феммы, бесцельно бредущей по полуразрушенному семнадцатому. О, они абсолютно точно были не теми, и шейд, даже истощенный до предела, не хотел иметь с ними ничего общего.

Поздно.

– Ты в охоте, детка? – Один из маннов схватил меня за руку, затаскивая в темный проулок. – Сейчас, сейчас.

Никакого «сейчас»! Я ощерилась, как дикая тварь, готовая броситься при первой же попытке не того шейдера распустить руки. Уж на то, чтобы порвать обидчиков, у нас с серебристой сущностью энергии точно хватит.

«А потом можно и сожрать…»

– Понял, понял!.. – Манн отшатнулся, поднимая руки. – Тише, детка, успокойся… Не хочешь, не надо.

«Надо».

Но не так. Не с ним.

Опасливо пятясь, шейдеры затерялись в толпе. С трудом выпрямившись, я двинулась дальше, подгоняемая голодом. И вдруг…

«Тот».

Он был рядом – дуальный черный шейд – мощный, притягательный, горячий. Единственный, кто был так нужен мне для восстановления жизненной энергии.

– Сола…

Я еще не успела повернуть голову, еще не видела его лица, но шейд безошибочно узнал дуала за мгновение до того, как тот, преодолев одним прыжком половину улицы, заключил меня в крепкие объятия. Я почувствовала прилив сил от одного лишь его прикосновения.

Но нам нужно было больше. Куда больше.

– Хави…

Что-то холодное и мокрое капнуло на плечи, на нос. Начинался дождь… Нет, не совсем дождь. Я задрала голову вверх, щурясь от крупных капель, падавших все чаще и чаще, и увидела сквозь низкие клубы дыма силуэты пожарных ховеров. Наконец-то…

На плечи, укрывая от рукотворного дождя, опустилась неизвестно откуда взявшаяся у Кесселя форменная полицейская куртка. Хавьер прижал меня к себе, обнял за плечи. Толпа обтекала нас, спеша в укрытия. У проулка остались только мы и переминавшиеся позади нор-ры. Кажется, те самые, что нашли меня на мусорной куче.