– Хави… – Я вцепилась в ворот его футболки, шалея от терпкого запаха и близости манна. – Надо… сейчас.

– Я чувствую, – повлек он меня за собой. – Потерпи немного.

Не было у меня этого немного. И сил искать укромное, уединенное и сухое место тоже не было.

Мне нужен был Хавьер. Здесь. Сейчас.

– Сола… – Кессель не сопротивлялся, когда я, толкнув в грудь, прижала его спиной к темной стене проулка. Руки зашарили по мускулистому телу шейдера в поисках ремня. – Стой. Стой.

– Не могу… – Он был готов, я не могла не чувствовать этого. Готов… для меня. – Хави…

Быстрее, быстрее.

От гормонов, вброшенных в кровь моей второй сущностью, темнело в глазах и подкашивались колени. Пряжка поддалась легко, но дождь, хлеставший с небес, мешал быстро избавить манна от одежды. Добраться. Ощутить его длину и твердость под пальцами, а после – в себе.

– Стой, мелочь! – Хави все-таки удалось перехватить мои руки. – Я сам.

Но вместо того, чтобы раздеться и заняться наконец делом, он подхватил меня под ягодицы, подсаживая на невысокий козырек полуподвальной крыши. Мои широко разведенные бедра оказалась вровень с его лицом.

– Нет… не… так…

Но возмущение быстро пропало, сменившись стоном, когда язык Хави коснулся меня, когда губы, горячие и жадные, обхватили чувствительную кожу, а зубы чуть прикусили мою плоть, отчего все внутри взорвалось фейерверком удовольствия. Я прижалась к Кесселю, бесстыдно закинув ноги ему на плечи, пальцы впились в край крыши.

Прямо сейчас меня не волновало ничего – ни дождь, ни шум, ни возможные зрители… хотя вряд ли кто-нибудь решился бы заглянуть в полутемный переулок, когда у половины разрушенного района были дела поважнее. Ничто не имело значения. Важен был только он, Хавьер Кессель – мой манн, мой дуал, – и то пьянящее, невероятное чувство связанности, которое нарастало внутри, когда шейд Хави щедро делился энергией с моим серебристым шейдом.

– Да… да… еще…

Его руки скользнули вверх, обхватывая мои груди. Он ласкал меня и сверху, и снизу, прикасался ко всем чувствительным точкам сразу, и все, что я могла, – хрипло стонать его имя, захлебываясь от капель дождя, переполнявшей тело серебристо-черной энергии и чистого удовольствия, такого острого и безумного, какое я не испытывала никогда прежде.

– Хави… Хави…

Удовольствие пронзило тело мощным электрическим разрядом. Я выгнулась дугой в крепких руках и закричала уже в голос, бессвязно умоляя Хави не останавливаться, а продолжать, продолжать, продолжать…

Это было невероятно – сильно, ярко, – но все равно недостаточно для шейда, только что пережившего полную трансформацию.

Нужно было еще, еще, еще.

Желание вновь разгоралось во мне.

– Хави…

Я подалась к нему, соскальзывая с края, каждым движением намекая, что хочу большего, – и он уступил. Ладони легли под ягодицы, опуская меня ниже, прижимая к горячему мокрому телу. Я ощутила его жар, его пульсацию – и вновь не смогла сдержать стона. Одно движение…

Он не заставил меня ждать, изнывая от неудовлетворенной страсти и пустоты там, где должна была ощущаться желанная, чудесная наполненность. Хави ворвался в меня – резко и голодно, – одновременно впиваясь в губы жадным поцелуем. И этого оказалось достаточно, чтобы вновь бросить меня на самый пик, а после еще дальше за грань удовольствия, нарастающего с каждым мощным толчком.

– Да! Да! Хави…

– Моя… моя…

Хави прижал меня к стене. Два шейда сплелись в один плотный клубок, сверкающий ярче солнца. Их пульсация, особенно яркая и ощутимая там, где сливались наши тела, разгоралась и разгоралась, пока не стала совершенно нестерпимой для нас обоих. Мы были переполнены силой, энергией, друг другом до самых краев. И когда уже выносить это напряжение стало совсем невозможно…

– Мой… Хави!

– Сола!.. Моя, только моя…

Мы достигли пика одновременно, вжавшись друг в друга так плотно, что ни одна капля не проскользнула бы между наших тел. А потом выдохнули, тяжело дыша, чувствуя, как медленно возвращаются ощущения реального мира – полутемного переулка, отдаленного гудения ховеров, холодных капель. Струи искусственного дождя стекали по его спине и моим плечам, дразня чувствительную кожу, скользили по губам, припухшим от поцелуев.

– Сола!.. – Хави потерся носом о мою щеку. – Моя Сола. Никому никогда не отдам, никогда больше тебя не потеряю.

– Никогда больше, – откликнулась я эхом, прикусывая мочку его уха, оказавшуюся так соблазнительно близко, – игриво, но без прежней безумной страсти. – Ты мой. Только мой.

– Согласен.

Он попытался поставить меня на землю. Не лучшее решение. Хоть шейд и чувствовал себя полным сил, тело после всего пережитого было ватным и категорически отказывалось держаться на ногах. Да что там держаться – вообще пребывать в сознании…

– Похоже, я совсем измотал тебя, мелочь, – усмехнулся Кессель, подхватывая меня на руки.

– Кто кого измотал, это еще выяснить надо, – пробурчала я, удобно устраиваясь в его объятиях. – А после провести контрольную проверку.

Я коснулась щекой мокрой майки, вдохнула и провалилась в забытье.

В себя я пришла в маленькой тесной комнате – отмытая, подлеченная и приведенная в порядок. Узкая кровать была заправлена свежим бельем, на подоконнике источала упоительный аромат миска наваристого желтого бульона. С единственного стула свисали штаны и помятая футболка манна, а рядом стопочкой лежала приготовленная для меня чистая одежда – темный топ, джинсы и форменная медицинская куртка.