— Ты только глупостей не натвори, — попросил стражник, спрятав монету за щекой. — Наф «Папа» офень крут и офень умён — не шмотри, што из «ботфортов» вышел. Футки с ним лучше не футить, так я тебе шкажу.

Несмотря на не очень внятную речь моего собеседника, я понял всё, что он хотел до меня донести.

«Папа» — это наверняка начальник городской стражи, которому подчинялись все патрули. В организациях со строгой иерархией любили именовать руководителей столь трогательным «титулом». Правда, не всех подряд, а исключительно тех, кто пользовался уважением коллектива.

«Ботфортами», скорее всего, называли бывших армейских кавалеристов, и, получалось, что здешний «Папа» пришёл в стражу прямиком из вооружённых сил. Смелый поступок. На Земле в милиции и смежных службах всегда с серьёзным пренебрежением относились к военным, считая тех тупорогими исполнителями чужой воли. В этом мире, судя по тону моего собеседника, дела обстояли примерно так же.

Стоило признать, что иной раз подобная позиция имела под собой все основания, однако явно не в случае с «Папой». Благодаря крутому нраву и острому уму он сумел победить самого стойкого противника — стереотипы. И значит, к нему придётся отнестись со всей серьёзностью.

— Как скажешь, — спокойно произнёс я. — Шутить с твоим «Папой» никто не станет.

Мои слова прозвучали несколько двусмысленно — даже зловеще — однако стражник не обратил на это никакого внимания. Его «карман» жгло неожиданно свалившееся богатство. Причём жгло настолько сильно, что доблестному блюстителю закона уже не терпелось с головой погрузиться в чад кутежа и разврата.

Спустя мгновение он гордо удалился по направлению к ближайшему питейному заведению, махнув на прощание рукой. Готов поспорить, к вечеру от взятки, полученной за разглашение служебной информации, не останется даже воспоминания.

Я ещё раз окинул взглядом место, где совсем недавно произошла настоящая бойня. Что сказать, Лэйла и Фольки выступили «на все деньги». Мои сомнения в их компетентности оказались напрасны. Семь трупов — это совсем не шутки.

Беда заключалась лишь в том, что даже этого не хватило. Кроме семерых «счастливчиков», столь задорно сыгравших в ящик, во вражеском «ансамбле» имелся ещё один человек. Восьмой — самый умелый и самый опасный.

Он смог вырубить Лэйлу и Фольки, почему-то не убив последнего, а потом обезобразил лица своих товарищей, чтобы их невозможно было опознать. Именно поэтому кинжал девушки оказался не повреждён — «Восьмой» использовал своё собственное оружие.

В это время никем не замеченный Клоп наблюдал за происходящим с крыши одного из домов. Уверен, в тот момент в голове юного равка тоже шло настоящее сражение — битва между чувствами, которые требовали вмешаться, и здравым смыслом, настаивавшим, что лезть не стоит.

В конечном итоге здравый смысл победил, что не могло не радовать. Выходит, наши с Клопом занятия не прошли даром. Он лишь спустился чуть ниже — на балки, а затем, когда «Восьмой» закончил свой грязное дело, вновь вернулся на крыши. Всё правильно — вести слежку оттуда было куда удобнее…

Я медленно выдохнул, чтобы привести мысли в порядок. Искать напившегося крови Клопа — это всё равно, что пытаться найти невидимую иголку в стогу невидимого сена. Занятие совершенно бесперспективное. А раз так, то оставалось только ждать… Ждать, когда он найдёт меня сам.

— Что теперь, милостивый государь?

Большой, всё это время прятавшийся неподалёку — за изгибом переулка, прекрасно слышал весь разговор. Выбравшись из укрытия, он подошёл ближе, озвучил свой вопрос и уставился на меня требовательным взглядом.

— Мы же не бросим их там? — в голосе коротышки слышалось плохо скрываемое волнение.

Удивительное дело. То ли Большой успел прикипеть к Фольки всем сердцем, а его любовь к Лэйле оказалось вовсе не шуткой, то ли у бывшего «пальца» включились какие-то не до конца уничтоженные «механизмы», оставшиеся с прошлого места «работы»… Не знаю. Как бы то ни было, он определённо не собирался оставлять товарищей в объятьях здешней пенитенциарной системы.

— Не бросим, — я качнул головой. — Но к встрече с «Папой» нужно как следует подготовиться…

* * *

Спустя час к круглому трёхэтажному зданию кордегардии вышел целый отряд.

Впереди шёл я — при полном параде, в кольчуге, с «Вепрем» на поясе и блестящей накидкой на плечах. В общем, красавец, как любила говорить повариха в нашем детском доме.

Следом за мной плотным строем двигались три десятка бойцов. Все при оружии и с весьма решительным настроем, написанным на суровых лицах аршинными буквами.

— Рассредоточиться, — коротко приказал я.