Я внимательно проверил лампу. В отличие от обычных шахтерских «коптилок», светильник Вольфа имел двойную защитную сетку и хитроумный магнитный затвор. При попытке открыть его пламя автоматически гасло. Надежная немецкая конструкция, специально разработанная для опасных по газу шахт.

— Бригада Коровина уже спустилась? — спросил я, натягивая тяжелые резиновые бахилы поверх сапог.

— Десять минут назад, — ответил Рудаков, нервно поправляя защитную каску. — Они сейчас в пятом западном штреке, на отметке минус триста сорок метров.

Клеть — шахтный лифт — ждала нас у копра. Массивная стальная конструкция, способная поднимать до тонны груза или восемь человек одновременно. Решетчатые стенки, покрытые толстым слоем угольной пыли, тускло поблескивали в лучах восходящего солнца.

— Прошу, — Степанов придержал тяжелую дверцу.

Мы вошли в клеть. Молодой рукоятчик Васильев, совсем еще мальчишка с пушком над верхней губой, дернул рычаг сигнализации. Три звонка — сигнал к спуску. Где-то наверху загудела подъемная машина.

Первые метры спуска всегда самые неприятные. Желудок подкатывает к горлу, в ушах закладывает от перепада давления. Клеть шла вниз с постоянной скоростью пять метров в секунду, максимально разрешенной правилами безопасности.

— На пятом горизонте повышенное газовыделение? — спросил я у Черных, перекрикивая грохот механизмов.

— Д-да, — начальник вентиляции едва заметно нервничал. — Вчера зафиксировали концентрацию метана до одного процента. Это… это еще в пределах нормы.

— В пределах? — я достал блокнот. — А показания интерферометра за последнюю неделю?

Черных побледнел. Было видно, что он не ожидал таких конкретных вопросов.

Клеть миновала водоносный горизонт. По стенкам ствола струилась вода, мелкими каплями оседая на наших касках.

Становилось прохладнее. На глубине трехсот метров температура держалась около двенадцати градусов круглый год.

— Стоп! — вдруг скомандовал я, заметив какое-то движение в стволе.

Степанов дернул аварийный тормоз. Клеть замерла между горизонтами.

— Что там? — встревоженно спросил Рудаков.

— Видите? — я посветил лампой на крепление. — Верхняк провис. Тут явно идет горное давление.

Главный инженер выругался сквозь зубы. Действительно, массивная стальная балка, поддерживающая крепь ствола, заметно деформировалась. Еще немного, и могла случиться беда.

— Немедленно вызывайте ремонтную бригаду, — распорядился я. — И усильте наблюдение за этим участком.

Наконец клеть достигла пятого горизонта. Нас встретил тяжелый, влажный воздух околоствольного двора. Своды штрека, укрепленные потемневшими от времени сосновыми брусьями, терялись во мраке. Только цепочка электрических лампочек, протянутая вдоль рельсового пути, обозначала направление к забою.

— Метан-сигнализатор работает? — спросил я, заметив характерный прибор на стене.

— Конечно! — поспешно ответил Черных. — Новейшая система, пашет, как часы.

Я подошел ближе. Стрелка прибора застыла на нуле, хотя даже невооруженным глазом было видно запотевание на шкале, верный признак неисправности.

— Так-так, — я сделал пометку в блокноте. — А запасные вентиляционные двери проверяли? По инструкции положено раз в сутки.

Внезапно где-то в глубине выработки раздался глухой удар, за ним характерный свист вырывающегося воздуха. Моя предохранительная лампа вдруг вспыхнула ярче, пламя внутри защитной сетки удлинилось. Характерный признак повышенной концентрации метана.

— Осторожно! — предупредил я. — Степанов, срочно связывайтесь с бригадой Коровина! Кажется, у нас серьезные проблемы.

Черных покачал головой.

— Бывает такое, Леонид Иванович. Зачем беспокоиться? Это просто небольшой выброс.

Несмотря на нервозность, он не удержался от еле заметной презрительной улыбки. Мол, приехал тут, столичный хлыщ, перепугался из-за первого же хлопка.

Я сжал зубы и ничего не ответил. Ладно, пошли дальше.

Западный штрек встретил нас тревожным гулом вентиляционных труб. Что-то явно было не так. Вместо ровного шума воздуха слышались хлопки и прерывистое шипение. Пламя в моей лампе Вольфа начало удлиняться, приобретая характерный голубоватый ореол.

— Бригада! Всем наверх! — донесся из темноты зычный голос. Навстречу нам, пригибаясь под низкими сводами штрека, спешил бригадир Коровин, высокий жилистый шахтер с прокопченным, словно высеченным из камня лицом. — Товарищ Краснов, простите, но тут что-то неладное творится.

Я поднял лампу повыше, наблюдая за пламенем:

— Сколько человек в забое?

— Четверо. Климов с Бурмистровым на отбойке, Захаров на погрузке, Семеныч у конвейера.

— Я думаю, что ничего не… — начал было Черных.