Вдруг раздался протяжный скрежет. Вентиляционная труба у нас над головами неожиданно прогнулась, из соединений брызнули искры.

— Ложись! — крикнул я, увлекая за собой Черных.

В следующий миг труба лопнула. Раскаленный воздух с ревом вырвался наружу, осыпая нас искрами и мелким углем. Пламя в лампах метнулось вверх, едва не погаснув.

— Вентилятор! Глуши вентилятор! — закричал Рудаков в телефон, соединяющий с поверхностью.

Но было поздно. Из глубины выработки донесся нарастающий гул. Я знал этот звук. Так «поет» метан, когда его концентрация достигает взрывоопасного уровня.

— Всем немедленно к стволу! — скомандовал я. — Степанов, организуйте эвакуацию! Рудаков, пошлите человека отключить электричество в забое! Черных, за мной, надо успеть перекрыть компенсационные шлюзы, иначе через пять минут здесь будет огненный шторм!

— Но там же люди… — начал было Степанов.

— Именно поэтому действовать нужно мгновенно! — я уже бежал по штреку, пригибаясь под покореженными трубами. — Коровин! Где аварийные респираторы?

— В нише у девятого пикета! — бригадир пытался перекричать нарастающий рев.

Навстречу нам из темноты выскочили перепуганные шахтеры — Климов и Бурмистров, молодые, но уже опытные забойщики. Лица черные от угольной пыли.

— Семеныч остался! — прокричал Климов. — Завалило путь у конвейера!

Я сверился с планом горных работ, который всегда носил с собой:

— Там должен быть обходной штрек старой выработки.

Договорить я не успел. Где-то впереди раздался глухой взрыв, по выработке прокатилась взрывная волна. Сверху посыпались куски породы, одна из стоек крепи угрожающе затрещала.

— Загазованность критическая! — крикнул Черных, глядя на показания газоанализатора. — Еще несколько минут и нас накроет!

— Уводите людей! — я сбросил куртку и схватил один из аварийных респираторов. — Я за Семенычем. Коровин, вы со мной?

Бригадир молча проверил свой светильник и кивнул. В его глазах читалась решимость. Старого шахтера в беде не бросают, таков закон подземного братства.

Мы двинулись вперед, в густеющий мрак, навстречу нарастающему гулу метана. Впереди нас ждала схватка с подземным огнем, и счет шел уже не на минуты, а на секунды.

Жар становился невыносимым. Даже сквозь защитную маску респиратора чувствовался едкий запах горящей резины, где-то впереди плавились вентиляционные трубы. Мы с Коровиным продвигались вдоль стенки штрека, держась за путеводный трос.

— Семеныч! — хриплый голос бригадира терялся в реве пламени. — Отзовись!

Дым становился гуще. Луч моей лампы выхватывал из темноты жуткие картины: искореженные взрывом металлические конструкции, вывернутые рельсы, расщепленные стойки крепи. Впереди что-то глухо ухнуло, это обрушилась часть кровли.

— Стойте! — я схватил Коровина за плечо. — Смотрите на пламя!

В просвете между клубами дыма было видно, как огонь приобретает характерный голубоватый оттенок. Это говорило о высокой концентрации метана.

— Там впереди развилка, — прохрипел сквозь респиратор Коровин. — Старый штрек уходит влево…

Новый взрыв потряс выработку. По своду прошла трещина, посыпались куски породы. Я быстро прикинул ситуацию: огонь уже наверняка перекрыл основной путь к конвейеру. Значит, Семеныч, если жив, мог отступить только в старый штрек.

Внезапно по вентиляционной трубе прокатилась дробь частых ударов. Аварийный сигнал из центрального штрека. Следом донесся крик посыльного, молодого коногона Петрухи, едва различимый за шумом пожара:

— Леонид Иванович! Главный отправил сказать: метан шесть процентов! Горноспасатели велели всем выходить! Пять минут до взрыва!

— Понял! — я повернулся к Коровину. — Михаил Петрович, уходите. Я попробую пробиться через старый штрек.

— Не положено одному! — упрямо мотнул головой бригадир.

— А я приказываю! У вас дети, внуки есть наверняка. И концентрация уже критическая.

Новый удар сотряс выработку. На этот раз гораздо сильнее. Сверху обрушился целый пласт породы, перегородив путь к развилке. Тяжелый деревянный брус с треском переломился у меня над головой.

— Ходу! — я толкнул Коровина в направлении ствола. — Быстро!

Бригадир с видимой неохотой развернулся. В этот момент из-за завала донесся слабый стук, три удара, потом два. Старый шахтерский сигнал: «Помогите».