Спустя два дня германцы двинулись к стоянке Маллия Максима и не обнаружили его на месте…Консул решил биться вне стен лагеря и выстроил войска в боевом порядке на равнине между рекой и отрогами Альп. Германцы же потеряли всякое уважение к противнику и не особо мудрствуя, ударили фронтом. Легионы, полностью состоящие из «зелёных» новобранцев, не выдержали натиска. То там, то здесь возникали все возрастающие бреши в обороне. Видя эту ситуацию, Маллий Максим переправил сенаторов через реку. Марк Аврелий Котта со своими спутниками до последнего могли наблюдать избиение легионов. В бою погибли оба сына консула. Сам Маллий с горсткой охраны сумел бежать…

Добив живых, германцы разграбили огромный римский обоз. После раздела добычи, варвары упились найденными запасами вина. Радость победы сменилась спорами о дальнейших действиях. Глава маркоманов, херусков и тегуринов Геторикс захотел поселиться среди эдуев и амбарров. Тевтобод заявил, что пойдёт в Галлию. Бойорикс с кимбрами намерился идти в Испанию.

Срочно же созванное совещание Сената было шокировано масштабом произошедшей катастрофы. Вопреки яростному сопротивлению Квинта Цецилия Метелла, консул Рутилий Руф смог продвинуть решение об отзыве африканских легионов для борьбы с германцами. В соответствии с этим проектом командующим войсками в Галлии утвердили лучшего, по словам Рутилия Руфа, полководца Рима, Гая Мария.

Возвращаюсь в Рим со странным чувством. Казалось бы, победа в Африке достигнута. После свержения Югурты Сенат утвердил престол за бесхребетным принцем Гаудой. Царь Мавритании за своё предательство был награждён Римом. Были забыты его грешки, и даже передана часть территории Нумидии. Установлен мир в землях, но не среди бывших союзников…Вернувшись в расположение, я не стал предъявлять претензии и сделал вид, что ничего не понял. Гай Марий тоже старался себя прямо не выдавать, но мы оба знали обо всех обстоятельствах. Тем не менее я сделал себе в памяти зарубку наказать всех причастных к попытке моего убийства. Командировка закончилась вместе с отзывом африканских войск. Подходила к концу не только поездка, но и должность квестора, о чём меня уведомили как бы между делом. Выяснять причины такого шага от Мария, конечно же, не стал. Доверие было уже разрушено, и теперь наши пути расходились…

Рим меня встретил возбуждённо. Народ продолжал отходить от шока страшных потерь, и лишь Гай Марий снова потребовал для себя триумфа. И вновь, как и после завоевания Дальней Испании он его получил. В эти дни полководец чувствовал себя на вершине мира. Все прославляли его невероятную победу, каждый сенатор пытался подружиться с величайшим героем Рима…

Меня же встретила дома крайне недовольная и слегка поддатая супруга.

— Ты меня подвёл! Ужасно подвёл! — чуть ли не у входа заявила Юлилла.

— Я тоже рад тебя видеть! Очень кстати ждал твоих писем в ответ, — попытался с улыбкой остановить этот напор.

— Не люблю писать, — ты знаешь! Не заговаривай мне зубы! Уже весь Рим говорит, что тебя сняли с должности квестора.

— Надо же. Быстро слухи разносятся.

— Как ты мог со мной так поступить?!

— Чего? Ты здесь при чём?

— Притом. Как теперь мне жить с голодранцем? Всё просрал!

— Спасибо за поддержку. Да, проблема есть. С Гаем Марием наши пути разошлись. Такое бывает. Не всегда удаётся находить общий язык с начальством.

— Тебе надо было просто с ним хорошо общаться! Юрист называется! Как можно быть таким беспомощным! Ничего не можешь нормально делать!

— Прямо-таки уж ничего? Зачем сгущать краски?

— Да, ничего! Что ты сам смог сделать?! Получить богатство, — тебе его дал мой отец, стал сенатором — тоже благодаря родству с нашим домом. Тебя и квестором поставили только лишь потому, что моя сестрёнка замужем за Гаем Марием. Мне что теперь пойти к ней и просить, чтобы тебя снова приняли на работу?

— И не надоело тебе повторять одно и то же. Уже говорил, что эти мысли не соответствуют действительности. Моя мачеха оставила мне деньги, а не твой отец. И думаешь Гай Юлий Цезарь за меня выступал в судах? Или он мне речи составлял для выступления на заседаниях в Сенате? Глупость какая! А насчёт просьб к Юлии, — не позорься. Наши пути с Гаем Марием разошлись, — прими это как факт. Мы не сможем работать вместе.

— Аид! Идём ко дну! Из-за тебя меня и раньше мало в какие дома приглашали, а теперь совсем перестанут.

— Может, бухать надо меньше, и приглашать чаще начнут?

— Да как ты смеешь! Ведь знаешь, что я пью из-за потери ребёнка. У меня печаль.

— Да вроде как времени уже немало прошло. Я в Африке больше года провёл, а ты смотрю, продолжаешь.

— И продолжу. Всю мою молодость поганишь! Мечтала о влиятельном муже — консуле, богатстве, нарядах, приёмах…Где всё это?

— Намекаешь, что причина твоих бед — любимый супруг?

— Именно. Ничего не можешь добиться! Кем теперь ты будешь работать? Имей в виду, я не позволю тебе валяться целыми днями на ложе и бездельничать.