Саннио с недоумением уставился на собеседника. Реми поднялся из кресла, прошелся по комнате, хмуря брови; наверное, пытался подобрать слова. Нарочито ровная осанка, уверенные, четкие движения, но слишком уж отчетливая незавершенность в каждом. Не хватало жестов. Скрещенные на груди руки застыли, и казалось - навсегда.

"Две седмицы - а я все не могу привыкнуть, - подумал юноша.
– Никогда, наверное, не смогу. Подло, как же подло..."

– Тоску из взора уберите, - на ходу бросил Реми; Саннио стиснул зубы и опустил глаза.
– Отвечайте на вопрос.

– Я хожу в церковь. Исповедуюсь. Стараюсь не грешить...

– Я не о том. Вы не знаете многих фамильных преданий. Это досадно, хотя и понятно. Дело в другом. Мы с вами, конечно, родственники, но...

– Ничего не понимаю, - признался юноша.

Какие предания, при чем здесь родство, и что такое собирается рассказать Реми, что впервые за все время знакомства он выглядит растерянным и нерешительным?! Реми, который, не раздумывая, взял на себя ответственность за усмирение хлебного бунта, вышел перед Ассамблеей, возглавил оппозицию Скорингу...

– Хорошо, слушайте. Налейте себе вина.

Реми вернулся в кресло, уселся, закинув ногу на ногу. Вновь долгая пауза. Казалось, что герцога Алларэ куда больше интересует гобелен над камином. Саннио поглядел туда же. Люди в старинной одежде штурмовали замок. Смешные тонконогие лошади, катапульты, больше похожие на телеги, рыцари в кольчугах, напоминавших рыбную чешую. Подобных гобеленов в особняке Алларэ было не так уж и много, куда больше - картин, но в кабинете Реми висел этот - древний, не раз уже отреставрированный.

– Подлинная история нашего мира несколько расходится с той, что изложена в Книге Сотворивших. До того, как Воин и Мать пришли к нам, здесь вовсе не было пустоты. Была земля, на которой, представьте себе, жили люди. Одно, но весьма большое племя. Потом оно расселилось почти по всему обитаемому миру, смешалось с теми, кого создали Сотворившие. Но кровь эта не иссякла до конца. В Лите и Эллоне до сих пор можно найти потомков первого племени, но не только там. В Тамере и на островах Хокны.. да везде, в общем.

– А кто же их создал?

– Догадайтесь сами, - подмигнул Реми.
– Сейчас речь не об этом. У этих потомков есть определенные задатки. Обычно они спят глубоко внутри и не проявляются всю жизнь. Есть и исключения. Мне куда больше пригодился бы один из ваших подопечных...

– Барон Литто?

– Вы знали?

– Нет... просто он...

– Просто он в Керторе, и остаетесь вы.

– Я?!
– Саннио осторожно поставил бокал на стол.
– Почему я?

– Потому что вы сын своих родителей, надо понимать.

– И что нужно делать?

– Зовите своего дядю. Так громко, как сможете. Нет, орать из окна не надо, это я и сам бы сумел. Не знаю уж, получится ли у вас, но хоть попытайтесь.

– Сейчас?

– Да. При мне. Глаза прикройте и попытайтесь его себе представить, как-нибудь так...

Саннио послушно закрыл глаза и опустил голову. Все, что сказал Реми - об этом нужно думать позже, а сейчас - просто убрать в сундук и запереть на ключ, чтобы не мешало. Представить... это очень легко; гораздо сложнее было заставить себя не думать о дяде каждый день. Сотня картинок в памяти - выбирай любую.

Первая встреча в кабинете мэтра Тейна, пристальный взгляд, тяжелый и оценивающий. Страх. Много страха - не угодить, не справиться, совершить ошибку, допустить оплошность.

Ночевка в придорожной таверне. Взгляд через плечо; "Я не девица в церкви, чтобы меня разглядывать!".

"Я в восторге от вашей доброты..."

"Вы мне очень дороги таким, какой вы есть...".

"...я за вас испугался."

Сколько было всего - от непонимания до любви, от страха до преданности...

Саннио не сразу понял, что простым перебором картинок из памяти он ничего не добьется. Их было много, и каждая была дорога ему, но герцог Алларэ ждал совсем другого. Все элементы мозаики нужно было сложить, получив один-единственный четкий образ, и к нему - обратиться, так, словно дядя стоял рядом. Лицом к лицу, глаза в глаза. Вот этот шаг ему и не давался.

– Не могу.
– Он открыл глаза.
– Не получается. Наверное, я не умею.

– Не умеете, - кивнул Реми.
– Но пробуйте же, Сандре, пробуйте, прошу вас!