Значит, у Баса получилось. Высший чар нашел дорогу в ночь.

Дальше определенной черты не смог зайти никто. Там было странное. Тьма оживала, и словно бы проникала в душу. А в голове билась только одна мысль — уходи.

Но Мэди идет к себе домой. Так может, тьма ее не прогонит?

— Это фиаско, — заявил Монтега, и в кои-то веки я была с ним согласна.

— Нет, ну, если так посмотреть, это ведь дом, — возразил Ларг.

После поцелуя он превратился в неиссякаемый источник радушия и оптимизма и даже тьму видел в радужных тонах. Вот и теперь он смотрел на развалины, к которым мы притащились, с явным одобрением. Есть стены, есть окна, а наверху даже зеркальный флюгер, который поймал чаросвет Бастиана. Заходи и живи! Тем более Веник и крыс разогнал — шикарно! Чем не седьмой дом?

— Как-то я себе иначе все представляла, — вздохнула Ронда. — Не похоже это на великую цивилизацию.

Я обошла строение по кругу, и Веник бежал за мной следом, обнюхивая заледеневшие камни. Когда-то здесь был городок, не слишком большой, пожалуй. То тут, то там виднелись горки камней, на холме торчал горб старых развалин, а плиты дорог укрылись ковром пышного мха.

Уцелевший в ночи и времени дом стоял у перекрестка — хорошее место для таверны. Внизу большой зал, камин, стойка из гладкого черного камня. Затем кухня, где сохранились и горшки, и тарелки. И объедки тоже нашлись — горка костей, обглоданных тварями ночи. То ли свет их спугнул, то ли Веник, но пахло тут отвратительно. А черная чешуя шуршала под ногами как опавшие листья.

Я поспешно вышла наружу, взглянула вверх. Зеркальный петушок сверкал и указывал в ночь. Чаросвет держался на нем, но уже потухал, а вороны, привлеченные светом, расселись на крыше.

— Она остроконечная, — заметил Бастиан, встав рядом со мной. — В Порожках крыши плоские.

И стояла таверна на широком фундаменте, основательно и прочно. Каменный забор огораживал солидный кусок земли, как будто здесь когда-то был огород. Не на крыше, как в Сумерках, а прямо внизу. Как будто эти заиндевелые камни могли давать урожай.

— А над окнами были карнизы, — добавил Бас. — Тут вешали шторы. Как на солнечной стороне.

— Но очевидно, что это не конечная точка маршрута, — сказал Монтега, затянув потуже свой шарфик. — Давай, светани еще, Бастиан.

Бас покачал головой, повернулся назад. Веник прибежал, встав перед ним, и зарычал тихонько.

— Это станет маяком для того, кто по-прежнему идет за нами.

— Тогда предлагаю его дождаться, — сказал Монтега. — Хочется уже размяться в этой промозглой ночи.

— Дадим бой! — с энтузиазмом подхватил Ларг, но Ронда закатила глаза и придержала его за плечо.

— Мы не знаем, сколько их, — напомнила она. — А при первой стычке мы потеряли Крона, еще двоих наших ранили.

Я лишь надеялась, что с Фалько и Элмой все хорошо. Без рыжего друга на душе кошки скребли.

— А если это Алеф? — спросила я. — Он говорил, что догонит.

— В любом случае, нам придется сражаться, — сказал Монтега. — Не с теми, кто позади, так с теми, на кого рычит пес.

Веник и правда оскалил зубы, медленно повернулся. Я тоже чуяла тварей ночи. Они прятались за развалинами строений, скрывались в оврагах, ждали…

— Твари не станут нападать, — ответила я. — Им… интересно.

— Хорошо, когда рядом королева ночи, — хмыкнул Монтега. — Что дальше, Мэди? Что твоя темная кровь? Молчит?

— Отстань от нее, — одернул его Бастиан. — Давай лучше прикинем. Флюгер горит, и за нами придут. Если устроиться не в доме, а вон в той стороне, на холме, будут просматриваться все подступы.

Они принялись обсуждать возможность засады, а я попятилась и отошла на пару шагов.

Бастиан пытался найти дорогу чаросветом. Но у седьмого дома были и чары тьмы.

Звезды затянуло облаками, ночь стала густой и почти осязаемой. Я вполне освоилась в темноте, а она привыкла ко мне. Признает ли ночь свою королеву?

Я иду домой. Откройте мне двери.

Тень выплеснулась и поползла во все стороны, расплываясь кляксой. Никто ничего не заметил: парни все препирались, Ронда не отставала, Ларг смотрел на нее влюбленно. Только Веник опустил морду, понюхал тень, а потом посмотрел на меня.

Где мой дом? Куда ведет моя судьба?

Тень растекалась все дальше, делилась на реки, потом — ручейки. Свет не может показать дорогу туда, где царит тьма. Пусть она сама найдет путь.

Веник жалобно заскулил и прижался к ноге Бастиана, а я прикрыла глаза, чувствуя, как ручейки моей тени собираются в полноводную реку, которая подхватила меня и понесла вперед, словно легкую лодочку. Я знала, где дом, и летела туда, как птица в гнездо.