Если она и смягчилась, то только на мгновение. Ровно настолько, чтобы уверенно ответить на его прикосновение, прежде чем она вернулась к своему обычному состоянию — к той своей версии, подумал Лев, которая была порождением Марьи Антоновой и ведьмы Бабы-Яги.

— Заткнись, Лев, — вот и всё, что сказала Саша, хотя её прикосновение к его губам было нежным.

V. 18

(Официальный наряд)

— Он выиграл, Иван?

— Да, Марья. И он ждёт вас.

Она кивнула, задумчиво глядя на платья, разложенные на кровати.

— Я скоро буду, — сказала она, перебирая ткани взглядом. Что надеть для победы? Она не выносила ошибок в демонстрации своего триумфа, особенно после того, как превратила одежду в искусство, подходящее для любого случая. — А пока передай ему это, хорошо? — Она указала на свёрток, оставленный на туалетном столике. — Иди без меня, Иван. Я скоро присоединюсь.

Он, как обычно, не хотел её покидать, но всё же кивнул.

— Да, Марья, — сказал Иван, убирая свёрток во внутренний карман пиджака. Затем вышел, оставив её в размышлениях о ткани и нитях, через которые она пыталась выразить себя.

Красное платье всегда сидело идеально, подумала она. Оно подчёркивало её изгибы, каким бы ни было её состояние. Это был вызов, крик. Серое же платье говорило тише, но многословнее. Красный был цветом роскоши, серый — доказательством воли.

Пока она размышляла, хлопнула дверь. Она узнала шаги, приближающиеся с такой уверенностью, что всё сложилось само собой.

— МАША! — раздался крик сестры.

Марья закрыла глаза и глубоко вздохнула. Дверь распахнулась за её спиной.

— Маша, как ты могла…

— Наконец-то, — выдохнула Марья, открывая глаза и оборачиваясь через плечо. Она окинула взглядом сцену: Саша, пылающая от ярости, и Лев, стоящий рядом. — Сашенька, — спокойно произнесла Марья. — Солнышко. Немного запоздала, не находишь?

Саша смотрела на неё:

— Это всё, что ты собираешься мне сказать, Маша?

— Да, Саша, именно это. Я знала, что ты найдёшь его рано или поздно, — Марья пожала плечами. — И, думаю, сейчас самое подходящее время.

— Маша, — Саша потрясённо смотрела на неё. — Я делилась с тобой своей болью. Я рассказывала тебе всё, а ты говорила… — она замолчала, её кулаки сжались. — Ты говорила, что понимаешь. Что чувствуешь то же самое. Это была ложь?

— Конечно, нет, — ответила Марья, бросив короткий взгляд на Льва, который явно не знал, какое место ему занять в споре сестёр. — Я понимаю это лучше, чем ты думаешь, Саша.

— Маша, Лев — он… — Саша запнулась, её взгляд метнулся к Льву, задержался на нём, словно изучая каждую деталь, каждую черту. — Он не просто кто-то, он нечто большее, и он……

— Я прекрасно знаю, кем он является для тебя, Саша, — Марья снова обратила взгляд к платьям. — Тебе больше нравится серое или красное?

— Маша… — голос Саши дрожал от неверия. — Ты серьёзно?

Марья обернулась через плечо:

— Ты чего-то конкретного хочешь от меня, Сашенька?

— Я… — Саша смотрела на неё, потеряв дар речи. — Конечно, хочу!

— Извинений? — предположила Марья, пробегая взглядом по тёмно-синему платью. Оно выглядело скромно, но было практичным и не боялось пятен. — Мне их никто не давал, знаешь ли. Этот мир, Саша, никогда не извинится перед тобой. Так что нам не к лицу вести себя иначе, как ты считаешь?

— Когда именно ты собиралась мне сказать? — потребовала Саша.

Марья заметила, что Лев всё ещё молчал.

— Завтра, — спокойно ответила она.

— Правда? Завтра? Честно? Ты просто собиралась объявить, что Лев жив?

Без колебаний:

— Да.

Саша фыркнула:

— Маша… — она с трудом подбирала слова. — Как ты можешь быть такой…

Марья молчала, пытаясь подавить дрожь в руках.

— …бессердечной, — наконец выдохнула Саша. — Как ты могла наблюдать за моими страданиями, зная, что он жив?

— У меня были дела, которые нужно было завершить, — сказала Марья.

— Но если ты знала, значит, знал и Иван!