— Мы собираемся уничтожить Антоновых, — ответил Роман, и хотя он сказал это с уверенностью и обещанием, но всё же заметил, как взгляд Дмитрия стал жёстким, а уголки его рта напряглись.

— Покажи мне, — потребовал Дмитрий, и Роман принёс ему перехваченные таблетки.

«Я хочу, чтобы в семье Антоновых царил хаос», — сказал он Брину, который улыбнулся своей проницательной улыбкой, и жемчужные зубы блеснули в полумраке, когда его взгляд скользнул к дорогим часам на запястье.

— Достаточно просто, — сказал Бридж, и так же быстро началась афера.

Брин рассказывал Роману, когда ведьмы Антоновы будут продавать свои таблетки. Роман перехватывал партии, переделывал их и продавал через сеть Брина, получая выгоду, а Брин возвращал ему выручку в пузырьках с кровью и увесистых пачках банкнот. Постепенное истощение его магии было изнурительным — временами он чувствовал жар, порой похожий на лихорадку, а его контроль над силой становился неустойчивым и непредсказуемым. Однако он убеждал себя, что это стоит того, чтобы однажды победить Бабу Ягу и ее Марью.

План всегда заключался в том, чтобы нанести удар по самому уязвимому месту соперников, которым почти наверняка были деньги. Антоновы, в отличие от Фёдоровых, не были гордыми хранителями старых традиций и принципов чести. Там, где Роман видел в своей семье аристократизм, Антоновы казались ему нуворишами10 — Антоновы черпали свое самомнение не из того, кем они были, а из того, что могли купить и продать. Они были эгоистичными, безжалостными и — самое главное — богатыми. Причём первые два фактора зависели от последнего. План заключался в том, чтобы просто обескровить их там, где они почувствуют боль. Но, к сожалению, всё пошло не совсем так, как было задумано.

(Одно приводит к другому.)

— Ты не можешь продолжать в том же духе, — сказал Дмитрий, наблюдая, как Романа сотрясает магический спазм. Стены задрожали, под ногами разливалась вибрация, а воздух наполнился металлическим звоном, когда они смотрели на таблички с записями. — Ты можешь убить себя, Рома, если не будешь осторожен…

— Не говори папе, — тут же предупредил Роман. — Или Льву. Пожалуйста, Дима…

— Это должно прекратиться, — вмешался Дмитрий. — Сегодня, Рома. Немедленно. Ты больше не дашь Бриджу ни капли своей магии. Это закончится сейчас.

— Я должен, — раздражённо процедил Роман сквозь зубы. Разве Дмитрий его не слушал? — Сегодня суббота, и если я не…

Последствия были, в буквальном смысле, опасны для жизни. Антоновы убили бы его, если бы узнали. И что бы подумал Кощей, если бы узнал, с кем Роман вступил в сделку?

— Бридж продается тому, кто предложит самую высокую цену, Дима, — настаивал Роман, опуская подробности. — И если Яга узнает, что я сделал сейчас, до того как мы будем готовы…

— Тогда я сделаю это, — выдохнул Дмитрий, качая головой. — Я сделаю это для тебя сегодня, Рома, но потом это должно прекратиться. Это должно прекратиться.

Роману не понравился ни тон старшего брата, ни то, как Дмитрий с гордо поднятой головой вошёл в квартиру, когда Роман ждал новостей — любых новостей — которые подтвердили бы, что его усилия не были напрасными.

— Я сказал ему, что все кончено, — заявил Дмитрий, и Роман сжал кулаки. — Если Маш… если Марья, — Дмитрий быстро поправился, — узнает о том, что ты сделал, она убьёт тебя. И, Рома, ты вряд ли сможешь защитить себя сейчас, не в таком состоянии…

— Ты хотя бы выполнил условия нашей сделки? — потребовал Роман, резко вставая на ноги. — Дима, ты, чёртов высокомерный дурак, ты дал ему пузырёк?

Но Дмитрий Федоров, который всегда был слишком высокомерен, чтобы испытывать стыд, не поддался на уговоры Романа.

— Я не считаю, что ваша сделка заслуживает моего одобрения, — прямо сказал Дмитрий и отвернулся, оставляя Романа позади.

Роман же бросился бежать.

— Пожалуйста, — сказал он Бриджу, его руки все еще дрожали. На часах было тридцать минут первого ночи. Судя по всему, Роман надеялся, что воскресенье — разумное время, чтобы поторговаться. — Бери, бери всё, что тебе нужно. Мой брат… Я не должен был доверять своему брату, — кипел он. — Он слишком ослеплён своей нежностью и своими воспоминаниями…

— Вообще-то, твой брат высказал несколько замечательных замечаний, — лениво заметил Брин, закидывая ногу на ногу. — Почему я должен довольствоваться твоей кровью, Роман? Она даёт мне лишь крохи от того, что ты имеешь. А ты слабеешь с каждым днём. Вряд ли этого достаточно, чтобы многого добиться, и уж точно я ничего не смогу сделать сам. Нет, я думаю, он сделал довольно убедительное заявление, — утвердительно произнес Брин, разглядывая свой бокал. — А теперь я бы предпочел что-нибудь получше, если ты хочешь, чтобы я возобновил нашу сделку.