— У нас, — отозвалась Саша глухо.

Маша сделала шаг вперёд, и Саша подняла на неё взгляд.

— Ты думаешь, мама тебя предала? — тихо спросила Мария, всматриваясь в бесстрастное лицо Саши. — Это так, Сашенька?

Саша отвела глаза.

— Ты сказала, что был договор, Маша. Кровь за кровь.

— Да. — Марья крепко взяла ее за подбородок. — Но я никогда бы не оставила тебя умирать, Саша.

— Но мы нарушили свою часть договора, когда ты вернула меня, — тускло сказала Саша. — А Кощей — нет.

— Потому что Кощей — монстр, который готов убить собственного сына, — сказала Марья и добавила предупреждающим тоном: — Не путай безразличие с честью.

— Но зачем меня вообще возвращать?

Саша взглянула вверх и встретила темные глаза сестры.

— Я понимаю, зачем мама хотела тебя вернуть, Маша. Ты одна можешь делать то, что не может никто другой… Никто не может быть маминым помощником, кроме тебя. Но я… у меня нет цели… — Она прервала себя тяжёлым вздохом. — Если Лев должен остаться мёртвым, тогда…

— Сашенька. Кто когда-либо любил тебя больше меня? — мягко перебила её Мария. — Назови хоть одного. Назови кого-нибудь.

Саша задумалась.

— Но Маша, я…

— Забудь маму. Забудь Кощея. Ты действительно веришь, что я бы оставила тебя умирать?

— Маша…

— Ты Антонова, — напомнила Мария. — Мы с тобой — не просто кто-то из многих. Мы — часть неделимого целого. Если Лев и его братья не такие, как мы, значит, пусть так и будет. Вот в чем разница между нами и вообще всеми на свете. Между нами ещё ничего не кончено, Сашенька, — сказала она и, вместо того чтобы смягчиться, стояла твёрдо, как жестокий солдат своей матери. — Посмотри, через что проходит мама, Саша. Не может быть, чтобы мы умерли и с нами было покончено.

— Но что насчет… — Саша с трудом сглотнула. — Что насчет Стаса?

Без Льва Саша чувствовала себя странно пустой. Там, где раньше был горизонт, теперь осталась лишь исчезающая линия. Она представляла, что ее сестра, потерявшая мужа, с которым прожила почти двенадцать лет, могла чувствовать то же самое. Как будто от неё отняли частичку, забросили невероятно далеко и отправили вслепую в открытое море.

— Стас сделал свой выбор, — сказала Марья.

Она могла бы добавить, что он никогда не был Антоновым.

— Роман убил его, — заметила Саша. — Как и тебя.

— Роман будет страдать по-своему, — равнодушно ответила Марья. — Не стоит об этом беспокоиться.

Она выглядела невероятно холодной и нечеловечески прекрасной, словно бриллиант, огранённый так, чтобы переливаться под любым светом. «Мои дочери — бриллианты», — часто говорила Яга. — «Нет ничего прекраснее. Ничто не сияет ярче. И самое главное, ничто их не сломает».

— Не забудь, по чьему приказу Роман всё это сделал, — предупредила Мария, ласково заправив волосы Саши за ухо. — Роман Фёдоров — это всего лишь нож Кощея. Нож сам собой не управляется.

Но Роман должен был умереть, а не Лев…

Но я хотела крови Романа…

Но это был Роман, всё это время Роман, и теперь…

Саша проглотила свои сомнения, заставив их исчезнуть.

— Он будет страдать по-своему, — согласилась она, затем отошла от руки Марии. Не для того, чтобы создать дистанцию, а чтобы подняться самой, без чьих-либо побуждений. Чтобы утвердить себя в своей автономии.

— Так что мне делать, если не работать в магазине? — спросила она сестру.

— Кощей не должен знать, что ты жива, — напомнила Мария. — И мы не дадим ему повода узнать. Он не должен видеть, что ещё мы для него приготовили.

— Но бизнес просто… продолжится? — нахмурилась Саша.

— Бизнес будет расти, — исправила ее Мария. — Ты сама заключила сделку, разве нет? Это был всего лишь один дилер, Сашенька. Одна пешка, а их больше. Их всегда больше.

— Но как продажа наркотиков людям, не обладающим магией, разрушит империю Кощея? — спросила Саша с сомнением. — Это приносит удовольствие, возможно, деньги, да, но…

— Единственный способ победить — это забрать всё, — напомнила Мария. — Лишить его всего до последней крупицы: собственности, власти, влияния. Оставить его с одним лишь тщеславием, а затем забрать и его.

Её тёмные глаза вспыхнули глубокой решимостью.

— Мы станем настолько могущественными, настолько необъятными, что Кощей будет вынужден склониться перед нами. А когда он встанет на колени перед всем, что мы построим…

— Мы увидим, как его империя падёт, — прошептала Саша.