Я открываю дверь, чувствуя холод осеннего воздуха на коже, и, не сказав ни слова, выхожу. Машина тут же срывается с места, оставляя меня стоять в темноте в одиночестве. Я смотрю ему вслед, ощущая как внутри закипает новая волна ненависти. Он так легко выкручивается из всего, что сделал, а я будто варюсь заживо в адовом котле.

Шагаю в сторону дома, обхватив себя руками, словно пытаясь защититься от дурной ауры этого места и от тягостных мыслей. Усталость наваливается на меня, но еще сильнее давит осознание того, что теперь Макс будет постоянно думать о том, что я могу обо всем рассказать Марку. Это его будет мучить и сводить с ума. В какой-то степени мне это даже нравится. Он заслуживает этого. Но, в то же время я боюсь, что он просто сживет меня со свету со своей параноей.

Я подхожу к дверям дома, едва передвигая ноги от усталости. Зайдя внутрь, сразу направляюсь в свою комнату. В голове всплывает разговор с Марком. Он сказал, что они с женой приедут завтра вечером, и я снова чувствую тяжесть в груди. В моей комнате все кажется чужим. Я подхожу к шкафу, открываю дверцы и достаю пиджак Марка. Его запах тут же окутывает меня, как легкое одеяло, погружая в воспоминания о сегодняшнем вечере.

Устало сажусь на кровать, держа пиджак в руках. Смотрю на него долго. В голове крутятся воспоминания о том, как Марк держал меня на балконе, крепко прижимая к себе.

Запах его духов и сигарет преследовал меня даже в машине, и я никак не могу избавиться от навязчивых мыслей о нем.

Медленно подношу пиджак к лицу и вдыхаю его аромат, прикрыв глаза.

Аромат духов Марка насыщенный, теплый. Этот запах начинает ассоциироваться у меня с чем-то приятным. С защитой. С силой. С уверенностью. С тем, чего мне сейчас очень не хватает. Тело невольно расслабляется, а в животе возникает странное тягостное чувство. И это пугает.

Немного подумав, я аккуратно складываю пиджак и убираю его обратно в свой шкаф, но мысли уже не отпускают. Даже когда я иду в душ, мое сознание все еще возвращается к его образу. Я включаю горячую воду, позволяю ей стекать по коже, обжигая ее, но ничего не помогает. Мое бессознательное снова и снова воспроизводит взгляды, прикосновения, запахи.

Его глаза были такими пронзительными, такими… глубокими. Воспоминание о том, как он смотрел на меня, заставляет поежиться. Горячая вода раздражает кожу, но это лишь усиливает напряжение.

Я снова начинаю думать о том, как его сильные руки держали меня. Его прикосновения были такими уверенными. Жесткими. Но не грубыми, как у Макса. Макс агрессивен, и его прикосновения теперь всегда болезненны.

При воспоминаниях о Максе я будто «трезвею». Стыд накрывает меня волной. Я замужняя женщина. И плевать, что муж у меня ненастоящий. Я не имею права думать о его брате. Не имею права.

Но думаю.

А Макс спит с женой брата. И, кажется, совсем не испытывает мук совести.

Кутаю разгоряченное тело в мягкий светлый халат. Ложусь в постель, натягиваю на себя одеяло, но сон не идет. Все равно перед глазами всплывают обрывки этого длинного дня.

С самого дня свадьбы я ужасно сплю. По вечерам я долго не могу заснуть. А ночью мне снятся тревожные сны. Это мучительно.

Вот и сегодня, кажется, засыпаю лишь под утро, измученная собственной усталостью и раздумьями.

Утром я просыпаюсь разбитой. Словно не спала совсем. С тяжелой головой привожу себя в порядок и спускаюсь на кухню. Вижу там Макса. Он сидит за столом с чашкой кофе.

Включаю кофемашину и бросаю на него короткий взгляд. Выглядит паршиво — красные глаза, темные круги под глазами, лицо осунулось. Судя по его виду, он точно перебрал вчера.

— Доброе утро, — говорю из вежливости, садясь за стол с другой стороны от него. Пытаюсь казаться невозмутимой. Макс не отвечает, лишь кивает, изучая что-то в телефоне, и отпивает из чашки кофе.

Я больше не смотрю на него. Отворачиваюсь полубоком к окну, которое выходит на веранду, и смотрю на осенний пейзаж за окном. Пытаюсь подавить растущее внутри напряжение, но не получается.

— Я на работу, — бросает Макс коротко и встает из-за стола, отодвигая стул с таким шумом, что я вздрагиваю. Оборачиваюсь и понимаю, что его еще штормит.

Он кидает скомканную салфетку на стол. Противно.

Получается, что он напился, как свинья, несмотря на то, что утром ему нужно в офис. И о какой тогда подорванной мной репутации переживают его родители?

Макс бросает на меня злой взгляд и выходит с кухни. Я сжимаю чашку крепче, пытаясь успокоиться, но все равно утро уже испорчено. Эти мелкие сцены происходят все чаще с каждым днем, и я не знаю, к чему это может привести.