— Нет. Он скользкий, как змея.

— Почему Себастьян доверяет ему?

— Он этого не делает.

— Но почему он взял меня...зачем мы пошли туда, чтобы подписать эту нелепую книгу?

— С Девушкой-Уиллоу все должно быть сделано определенным образом. Есть правила.

— Правила?

— Все взаимосвязано. Связано с наследством.

— Что ты имеешь в виду?

— Это сложно.

Я чешу затылок, пытаясь понять. У меня так много вопросов, но он не собирается на них отвечать.

Огни, собственно Венеции появляются в поле зрения пятнадцать минут спустя. Город все еще гудит этой поздней ночью, и Грегори замедляет ход лодки, когда мы приближаемся к одному из старинных зданий на Большом канале.

Он умело подъезжает к лестнице, которая исчезает в воде. Высокие ворота открыты, и когда двое официально одетых мужчин с фонарями в руках узнают Грегори, они улыбаются и приветствуют его.

Он передает ключи одному из мужчин и слезает.

— Будь осторожна, лестница может быть скользкой, — говорит он, протягивая руку.

Я смотрю на него. Ладонь поднята вверх, протянута мне.

Встречаюсь с ним взглядом и через мгновение кладу свою руку в его. Он помогает мне выйти, и в тот момент, когда мы оказываемся внутри, я понимаю, что они впустили нас только потому, что знают Грегори, потому что мы единственные двое, одетые так, как есть.

Внутри казино больше, чем кажется снаружи, и это не похоже ни на что, что я видела раньше.

На заднем плане играет тихая музыка, и официанты ходят, одетые так же, как те двое снаружи, разнося подносы с напитками элегантно одетым мужчинам и женщинам за столиками.

Я вижу Джозефа Галло в то же время, что и Грегори. Он сидит за покерным столом, где собралась группа людей, чтобы посмотреть игру. Он приветственно кивает Грегори, на мгновение встречается со мной взглядом, затем отходит в сторону, чтобы мы могли увидеть Себастьяна.

Себастьян одет в смокинг. Он так туго натянута на толстых мышцах его рук, что я удивляюсь, как он удерживает его, как швы не разрываются сразу.

Он поглощен игрой, и в его руке стакан виски. Отсюда я вижу полупустую бутылку рядом с ним, когда он подает знак дилеру, чтобы тот дал ему еще одну карту.

Галло направляется к нам, что-то шепчет на ухо Грегори.

Грегори задает вопрос по-итальянски, и после того, как Галло отвечает, он вручает ему ключ-карту. Грегори берет меня за руку, и мы идем к Себастьяну.

Я не играю в покер, но по взрыву гневных речей, которые вырываются у Себастьяна, когда другой игрок кладет свои карты, я знаю, что он только что проиграл.

Грегори кладет руку Себастьяну на плечо.

— Брат, — говорит он.

Себастьян оборачивается, но прежде чем он видит Грегори, его взгляд останавливается на мне.

Он удивлен, затем доволен, а затем, когда его взгляд падает туда, где Грегори держит меня, злится.

— Хелена, — его голос хриплый, и он наполовину встает, но вынужден ухватиться за край стола, чтобы не упасть.

Грегори давит ему на плечо, и Себастьян морщится, втягивает воздух.

Я помню повязку, которую увидела у него на руке, когда впервые проснулась. Я никогда не спрашивала его об этом.

— Мой брат здесь закончил, — говорит Грегори дилеру.

— Я еще не закончил, — говорит Себастьян дилеру, но его глаза прикованы ко мне.

Грегори игнорирует его, отпускает меня, чтобы собрать фишки, все еще лежащие на столе.

— Пошли, — говорит Грегори.

— Я сказал, что я не закончил, — говорит Себастьян, на этот раз поворачиваясь лицом к Грегори, когда он поднимается во весь рост.

Каким бы неустойчивым он ни был, на него стоит посмотреть. На них двоих вместе, нос к носу, стоит посмотреть.

Я делаю шаг назад, и у Грегори, должно быть, инстинкты гепарда, потому что он протягивает руку, чтобы снова схватить меня.

Инстинкты Себастьяна притуплены алкоголем, но он следит за движением глазами, затем отводит их назад, чтобы встретиться взглядом с Грегори, и на мгновение я уверена, что будет драка. Битва между этими двумя Голиафами.

Грегори, должно быть, знает это, потому что он тянет меня вперед.

— Возьми ее, — говорит он.

Себастьян почти хрюкает, и когда давление руки Грегори пропадает с моей левой руки, Себастьян заменяет ее на моей правой. Однако его глаза не отрываются от глаз брата.