Кристоф Корню.

Отныне у неизвестного было имя. А также возраст: тридцать лет. И еще уголовное досье, поскольку пять лет назад он схлопотал трешку.

– Бинго! – снова воскликнула Эмма. Она повела мышкой вверх, на следующее вложение, и кликнула. – И за что же тебя упекли на три года? – прошептала она.

Нападение с холодным оружием на улице в Невшателе, трое легкораненых, один тяжело. Но эти три года, положенные по приговору, осужденный провел не в тюрьме: суд вынес решение о принудительном помещении его в специализированное учреждение с обязательным ежегодным освидетельствованием.

Борис, склонившийся над компьютером Эммы, теперь выпрямился и запустил руку в свои золотистые волосы.

– Все по местам! Ищем все, что есть во Франции на Кристофа Корню! – пророкотал он. – Эмма, поройся в досье, найди лечебницу, где его держали, и отправь запросы с портретом нашего парня в различные районные учреждения.

Она обернулась, нахмурившись:

– Мы уже отработали все следы, со стороны психиатрии ничего нет… во всяком случае, во Франции.

– Тогда будем шерстить повсюду и найдем все, что только можно найти на Кристофа Корню по эту сторону границы, – повторил Павловски.

Они с Максимом бодрой рысцой разбежались по рабочим местам. Законный срок содержания под стражей таял, как снег на солнце, и действовать следовало быстро.

В помещении следственной бригады установилась относительная тишина, иногда нарушаемая мягкими щелчками клавиатуры. А пока копы, подключенные к делу, рассылали запросы по всем французским административным учреждениям, сам Борис изображал из себя одинокого рейнджера. Как загнанный волк, он непрерывно озирался, дабы удостовериться, что информация, всплывающая на его мониторе, не выдает истинной цели его поисков.

Светловолосый жандарм перебирал различные протоколы и следственные отчеты, заархивированные в электронной памяти. Он использовал ключевые слова «Дети Гайи», чтобы выудить нужное из кучи файлов, заполонивших экран.

Курсор мышки превратился в песочные часы, которые принялись вращаться вокруг собственной оси. Несколько секунд ожидания – и возник результат: полученному запросу соответствовал единственный файл, и подписан он был капитаном Анри Саже.

Боль в желудке с каждым шагом усиливалась. Те несколько миллиграммов морфина, которые ему впрыснули много часов назад, уже давно перестали действовать.

Он еще этого не знал, но его молчание утратило смысл. Теперь, когда выяснилось его настоящее имя, Кристоф Корню перестал быть неизвестным.

Двое жандармов явились в больничную палату, надели на него наручники и велели следовать за ними.

Когда все трое вышли из старого здания больницы, в лицо им хлестнул холод и отвратительный мелкий дождь: тысячи капель наносили им кинжальные уколы.

В отделении Анси подследственного приняли Максим и Эмма. Выждав, пока он вылезет из фургончика, они провели его в камеру. Кристоф Корню вернулся в «холодильник».

– Добро пожаловать домой, – бросил Максим Монсо, поворачивая ключ в замке.

Задержанный вытаращил глаза, его зрачки расширились. Рот искривился, а из горла вырвался звериный крик. Крик, леденящий кровь. Крик ужаса. Он бросился на тяжелую стальную дверь и начал об нее биться.

Дверь содрогалась от грохота, Эмма и Максим, нахмурившись, переглянулись.

Кристоф Корню раз за разом повторял одно и то же:

– Отправьте меня в тюрьму! Я их всех убил!

Максим отодвинул заслонку глазка и пристально посмотрел на задержанного. Глаза у того налились кровью, по лбу струился пот. Максим в свой черед заорал так громко, что перекрыл жалобные вопли:

– Кристоф Корню!

Человек отступил от двери, напряженно глядя на Максима. Казалось, услышав собственное имя, он испытал шок, но по мере того, как он отходил вглубь камеры, уголки его губ все сильнее кривились.

Он покрутился и скорчился, вжимаясь в левый угол, – казалось, он пытается вдавиться в стену.

Максим вопросительно посмотрел на Эмму, которая только пожала плечами. Он уже собрался закрыть окошко, но тут различил, что Кристоф шепчет новую мантру.

Максим напряг слух и наконец разобрал:

– Только не Капитан, только не Капитан…

Прибытие Кристофа Корню привлекло внимание почти всех членов бригады, поэтому Павловски смог спокойно ознакомиться с отчетом Анри Саже, не рискуя, что его побеспокоит чей-то нескромный взгляд.