— Вся камера покрыта железной пылью, — предупредил он Корвуса, стиснув зубы при виде шига. — Ты не сможешь просеивать или использовать свою магию.

— Я и не собираюсь этого делать. Я сдался, баку. Помнишь?

Этот придурок прав.

— Почему ты убил Тео? — спросил Баст, надеясь добиться полного признания.

По лицу брата ничего нельзя было прочитать. Взгляд Корвуса давил на плечи Баста, его молчание удушало, но Баст ничего другого и не ожидал от этого хладнокровного психа.

Если хочет добиться признания, ему нужно быть более находчивым.

— Ты перерезал Тео горло. Ты всегда был жестоким ублюдком, но это… — Он покачал головой.

Ничего. Ни малейшего движения мускулов.

Злобный малахай…

— Тео всегда пытался поставить Бена на правильный путь, — продолжил Баст, его душу переполняла печаль. — Но его усилия пропали даром из-за тебя, Корвус! Так скажи мне, каково это — оборвать жизнь собственного брата?

Корвус продолжал непроницаемо смотреть на Баста. С впалыми щеками и темными кругами под глазами он выглядел ужасно. Как будто не спал и не ел целую вечность.

И это хорошо. Учитывая все, что натворил, он должен чувствовать себя несчастным.

— Лучше бы Тео не уходил в монастырь, когда мы были маленькими, — пробормотал Баст, у него перехватило дыхание, и он откинулся на спинку стула. — Жаль, что мы не узнали его получше.

— Мне тоже.

Как гребаная дерзость!

Баст поднял голову, гнев пульсировал в его венах.

— Ты не имеешь права так говорить, — выплюнул он.

Ему с трудом удавалось держать кулаки подальше от Корвуса.

Брат сжал губы в тонкую линию. Он не ответил, просто продолжал смотреть на Баста своим выворачивающим наизнанку взглядом, который говорил о множестве вещей, которые Баст не мог понять.

Потеряв терпение, он стукнул ногой по полу.

— Признайся, Корвус!

Тот, конечно, не подчинился. Как бы громко Баст ни рявкал и ни рычал, его брат не признавался.

Этот придурок умен. К тому же подлый.

Хрустнув костяшками пальцев, Баст встал со стула. Он ходил кругами перед камерой, как будто он был в клетке, а не Корвус.

— Ты пытался убить Леона. Как ты посмел напасть на единственного фейри в этом мире, который любит нас так же сильно, как мама? Кто был для нас лучшим отцом, чем наш собственный папаша?

На лице Корвуса промелькнула боль, но исчезла так же быстро, как и появилась.

— Я люблю нашего старшего брата. Я благодарен за то, что он сделал для нас и от чего отказался ради нас. Я был рядом, когда он сталкивался со всеми трудностями, всегда был рядом с ним, пока ты присматривал за своей ублюдочной сестрой. Так что не смей читать мне лекцию о Леоне.

Гнев поглотил Баста, и он шагнул ближе к камере. Стиснув челюсти, он указал пальцем на Корвуса.

— Не смей снова проявлять неуважение к Стелле.

— Я буду говорить про этого бастарда все, что захочу, — ледяным тоном с отвращением отрезал Корвус. — Она забрала тебя у нас.

— Нет. Ты прогнал меня! — Крутанувшись на месте, Баст провел рукой по волосам. — Вы все это сделали, когда не приняли ее! Я должен был стать для Стеллы тем, кем был Леон для нас. Никто другой не смог бы! У нее никого не было, Корвус. И все благодаря тебе!

Его брат распахнул рот.

Баст лишил его дара речи. Что за гребаное чудо.

Сдерживая гнев, Баст с шумом дышал, как будто часами бегал.

Они долго смотрели друг на друга, пока Корвус не кашлянул, но не отвел взгляд.

— Я люблю Леона больше, чем ты можешь себе представить.

Хоть раз он сказал правду.

— Если любишь его, почему пытался его убить?

Скрестив руки на груди, Корвус снова прислонился затылком к стене, уставившись в потолок.

Кажется, время разговоров закончилось.

Громко выдохнув, Баст сел на стул и откинулся на спинку.

— Ты никогда не получишь корону.

— Слишком рано говорить об этом, маленький Яттусей. — Корвус подмигнул ему и опять перевел взгляд на потолок.

— Ты за решеткой, баку. Ты убил отца, Тео и пытался убить Леона. Ты надолго просидишь в тюрьме.

— Я готов сделать то, что необходимо для общего блага. Если из-за этого сяду в тюрьму, так тому и быть.

— Было ли убийство Теодора ради высшего блага?

Корвус наклонился вперед, сцепив пальцы.