Шрифт:
В Кремлёвской стене были похоронены погибшие космонавты. Не только Гагарин, но и его коллеги: Владимир Комаров, Георгий Добровольский, Владислава Волков и Виктора Пацаев. А ещё главный конструктор «Востока» — Сергей Королев.
Мы положили по две гвоздики каждому космонавту. Потом заместитель и Сергей Сергеевич остались возле могилы Королёва. Я же вернулся к Гагарину.
Думал снова сказать про себя что-то правильное, подобающее случаю.
— Он бы сказал, что всё будет хорошо.
Я резко обернулся. Возле границы некрополя стояла пожилая женщина в оранжевом жилете коммунального работника. Голова закутана в пуховый платок, в руке — простая метла из прутьев. Я удивился: неужели в наше время до сих пор такими пользуются?
— Он добрый был, — продолжала незнакомая старушка. — Вот и поддержал бы тебя.
— Уверен, что так бы и было, — согласился я, изобразив улыбку.
— Ты другой. Но и предстоит тебе ой сколько всего… — вздохнула она. — Знаешь, когда придёт время ты вспомни, что он был добрый. Ладно?
Разговор выходил странным. Интонации в её голосе, улыбка… было в них нечто странное, отчего мороз шёл по коже.
— Хорошо, — кивнул я. — Вспомню. Обязательно.
— Вот и славно, — улыбнулась она.
В этот момент из-за ели вышли зам и главный. Они о чём-то оживлённо поговорили. Увидев меня, Сергей Сергеевич махнул рукой.
— Но что, Женя, пообщался? Готов ехать дальше?
— Готов, — кивнул я. — Тут вот, работники мне удачи желали и…
Я оглянулся, чтобы показать на старушку с метлой. Обозначить, что мы не одни — чтобы не наговорили лишнего случайно. Но той на месте не оказалось. Приглядевшись, я обнаружил, что на том месте, где она стояла, не осталось даже следов на снегу.
Старт
На ночь я посмотрел «Белое солнце пустыни». В итоге утром был уверен, что действие фильма происходит на границе Срединного моря и Тер-маа, Великой Пустыни, а товарищ Сухов защищает пограничную общину новых трийанов от агрессии реакционистов. Эти злодеи хотели поставить рыбу, заражённую икрой аг-риссов, что грозило уничтожением всей трийанской молоди.
Некоторое время я лежал, исследуя границы своей новой памяти. Ощущение своеобразное: будто твой собственный дом вдруг за ночь превратился в дворец.
«Нравится?» — спросил Вася, почувствовав моё удивление.
«Да как сказать… откуда эта чушь про Сухова?»
«Извини, небольшая накладка. Зонд принёс полную запись фильма „На границе“, очень популярного по всей Нарайе на момент исследования. В сюжете есть пересечение главных линий, а я как раз с него начал, потому что там много стереотипных вещей для понимания, вот и… в общем, это пройдёт. Твой мозг рассортирует источники информации и всё будет хорошо», — ответил невидимый напарник.
«Ясно», — вздохнул я, поднимаясь.
Самочувствие у меня было на удивление приличное. Даром что готовился к негативным последствиям короткого сна и обновления памяти.
«У тебя глимфатическая система очень эффективна. При желании ты можешь спать по два часа в сутки и тебе будет хватать», — заметил Вася.
«Да знаю я!»
Я потянулся. Потом отстегнул ремни и встал. Надел лёгкие спортивные штаны, футболку и уже собрался прогуляться до санузла, как в дверь купе постучали.
— Да! — ответил я.
Дверь открылась. На пороге стоял Сергей Сергеевич. Рядом с ним — стюардесса с подносом. Не Лидочка, какая-то другая: кабинный экипаж поменялся вместе с бортом. Впрочем, тоже симпатичная.
На подносе стояла бутылка игристого, три бокала, открытая баночка чёрной икры, несколько блинчиков и крошечные бутерброды с маслом.
— Ну чего уставился? — по-доброму ухмыльнувшись сказал руководитель. — Пропустишь?
Я отступил в сторону, открывая проход в каюту.
— Шампанское для кого? — рискнул спросить я.
— Сделаешь глоток, ничего страшного, — ответил Сергей Сергеевич.
— Традиция! — добавил Дмитрий Семёнович, протискиваясь в каюту.
— Да блин… — вырвалось у меня.
— Ладно, потерпи уж, — осклабился зам.
Стюардесса, поставив поднос на столик, ловко, буквально в пару движений, убрала постель, трансформировав спальное место обратно в диван.
— То есть, вы не шутите, да? — на всякий случай спросил я, наблюдая, как Сергей Сергеевич разливает вино по бокалам.
— Отнюдь, — ответил он.