Протянув руку, я провела кончиком указательного пальца по запотевшему оргстеклу и, выдохнув, натянула одеяло до плеч. Больше всего на свете я бы хотела, чтобы прошлой ночью мой папа уложил меня в постель, заверив, что всё будет хорошо. Что со мной не так? Я ведь уже взрослая женщина, о чём свидетельствовал тот факт, что двумя ночами ранее я трахалась с незнакомцем.

И не просто незнакомцем.

Застонав, я перевернулась на другой бок, пытаясь не обращать внимания на свои мысли, а также на интенсивные лучи солнца. И то, и другое было невозможно. Кэрри, наконец, убедила меня, что провести некоторое время с моим отцом и рассказать ему о том, что произошло в Лос-Анджелесе, будет правильным решением. Возможно, это был единственный разумный выход. Я попыталась сделать именно это, но в тот момент, когда он открыл дверь, я заметила стоящую позади него женщину в облегающем платье. Я не смогла вымолвить ни слова, кроме того, что ненадолго вернулась домой. Сюрприз!

Он всё ещё пребывал в состоянии шока, но его глаза внимательно изучали меня. Стало до боли очевидно, что женщина, с которой он был, понятия не имела, кто я такая. Возможно, мой отец пытался стереть меня из своей памяти, ненависть к моей матери всё ещё была слишком сильна.

Звук моего телефона заставил меня съёжиться. Я не торопилась, прежде чем повернуться лицом к тумбочке, и схватила его перед третьим звонком. Затем застонала, увидев номер Куинса, моего агента, абсолютной сексистской свиньи. Если бы он не сделал меня богатой женщиной, я бы уволила его уже много лет назад. Я должна была догадаться, что он снова попытается связаться со мной после того, как я отшила его и игнорировала в течение последних трех дней.

Нет ничего лучше, чем разобраться с самыми сложными задачами первым делом с утра.

— Привет, Куинс. Я как раз собиралась тебе звонить.

— Ты ужасная лгунья, Дел. Где ты, чёрт возьми, пропадаешь?

— Ничего столь важного. Просто взяла отдых на несколько дней после того, что пережила. — Как будто мужчине было не всё равно.

— У тебя съёмка для «Версаче» через три дня. Ты не можешь её пропустить. — Его тон был таким же надменным, как и обычно.

— Я посмотрю, что можно с этим сделать.

Куинс был из тех людей, которые добиваются своего, преследуя своих клиентов. Поскольку я принесла ему больше денег, чем сам Господь Бог, я была на первом месте в его списке приоритетов.

— Я знаю, что ты пережила ужасный опыт, но люди рассчитывают на тебя.

— Люди? — я резко села. — Ты имеешь в виду себя. Беспокоишься о том, чтобы тебе заплатили, крошка Куинс? Угадай-ка, что? Я беспокоюсь о том, чтобы остаться в живых. Должна ли я рассказать тебе, что у Джинни было перерезано горло и широко вскрыта грудная клетка? Или ты хочешь, чтобы я напомнила тебе об ужасном послании, которое он оставил мне, написанном её кровью? Хочешь, я расскажу тебе, что он сделал с её сердцем?

— Господи Иисусе. Не нужно злиться. Отлично. Я посмотрю, смогу ли я отложить съёмку, но это последняя, которую я отложу ради тебя. Бизнес есть бизнес.

Когда этот ублюдок резко оборвал разговор, я чуть не швырнула телефон на тумбочку. Этот придурок зашёл слишком далеко. Я позволила ему контролировать мою жизнь так же, как и любому чёртову фотографу. И моей матери. Это нужно прекращать. Мне даже больше не нравилось то, что я делала. Я прихорашивалась и вела себя так, как будто могла терпеть тех людей, с которыми была вынуждена работать. Но я ненавидела каждого из них.

Откинувшись на подушки, я поняла, что понятия не имею, чем буду заниматься всю оставшуюся жизнь. Я сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь унять свой гнев. В Новом Орлеане я всегда чувствовала себя как дома. Агрх. Моя жизнь — сплошной бардак.

Чёрт возьми. Я не могу оставаться в постели весь день. Я слишком сильна, чтобы позволить этому кошмару продолжаться, разрушая всю мою жизнь, и мой отец, конечно же, не позволит мне проигнорировать его и его расспросы. Откинув одеяло, я заставила себя сесть и спустила ноги с кровати. Я уже и забыла, как сильно обожала свою комнату, но тот факт, что мой отец почти ничего в ней не изменил, был болезненным напоминанием обо всех тех ужасных вещах, которые мои родители говорили друг другу, живя под одной крышей.

Их непростые отношения помешали мне найти себе достойного парня. Я скользнула рукой под ночную рубашку и невольно провела пальцем по соску, думая о Франсуа. Сказать, что он воспламенил меня, было бы преуменьшением. После того, как я сбежала от него, словно трусиха, я несколько часов пребывала в растерянности.

Но я подслушала достаточно из его разговора, чтобы понять, что не хочу иметь ничего общего с его жизнью.

Вздохнув, я смирилась и встала, гадая, осталась ли эта пышногрудая блондинка на ночь. Я даже не могла вспомнить её имени, но она была намного моложе моего отца, а её светлые волосы — единственное, на что я обратила внимание. Выглянув в окно, я уставилась на единственный чемодан, который захватила с собой, осознав, что почти ничего не упаковала, учитывая, что мне позволили всего на несколько минут войти в квартиру, чтобы забрать кое-какие вещи. Я не смогла бы нормально собраться достаточно быстро и только у Кэрри поняла, что взяла с собой ровно столько, сколько нужно на три или четыре дня. Плюс взяла облегающее платье. Зачем я взяла с собой платье, предназначенное для соблазнения?

Слава богу, Кэрри одолжила мне платье и туфли, когда мы вышли в люди, хотя платье было мне ужасно мало. Мне казалось, что оно словно костюм, позволяющий мне притвориться кем-то другим. Что ж, он сработал слишком хорошо. Возможно, именно это и привлекло внимание Франсуа — мини-платье. Я закатила глаза, хватая шорты и футболку. Сегодня мне предстояло отправиться за покупками, что мне обычно нравилось. Но не была уверена, что после всего, привычные вещи будут казаться мне нормальными.

Я направилась в ванную, чтобы быстро принять душ, захватив зубную щетку. Нанося зубную пасту, я заметила тёмные круги у себя под глазами. Я выглядела более изможденной, чем обычно, последнюю неделю я едва могла есть.