Без макияжа было очевидно, что со мной что-то не так. Я должна была избавиться от этого. Я должна была вернуться к своей жизни. Я не могла выбросить из головы ужасные образы или отвратительный звук голоса убийцы, проникающий в моё сознание. Могу поклясться, что не раз слышала его смех, смех человека, который охотился за мной.

— Это невозможно. Он не знает, кто ты.

Моя подруга погибла из-за того, что я притворилась тем, кем на самом деле не была, хотя я продолжала сомневаться, не была ли я изначальной мишенью. Как? Не знаю. Что я знала точно, так это то, что моё поведение было точно таким же, как в ту ночь в Хранилище. Я сунула зубную щ тку в рот и принялась энергично чистить зубы. Правда заключалась в том, что я винила себя в убийстве своей соседки, хотя все вокруг пытались убедить меня в обратном. Она была бы жива, если бы я не поехала одна в тот клуб, взяв её машину. Я не могла прийти в себя.

Детектив знал, что я взяла её приглашение, но они не могли понять, как убийца узнал, что пришёл другой человек. Возможно, я придумывала что-то из ничего. Полиции, конечно, не было интересно выслушивать ни одну из моих теорий. Я ведь всего лишь тупая модель.

Прополоскав рот, я повернулась лицом к душу, включила воду, подождала, пока она нагреется до нужной температуры, прежде чем сорвать ночную сорочку. Возможно, вернуться домой, в город, далекий от пресыщенных взглядов и постоянной критики, было именно тем, что мне нужно.

Хотя я ничего так не хотела, как успокоить ноющие мышцы, оставаться в великолепной парилке целый час или даже больше, откладывать неизбежное было не в моих интересах. Одевшись, я нанесла немного макияжа, сморщив нос и радуясь, что тональный крем способен скрыть уродливую серость. Сколько ещё я смогу прятаться за фальшивой улыбкой и тусклыми глазами? Я, конечно, не смогу предстать перед камерами в таком виде. Что, чёрт возьми, мне оставалось делать?

Я не буду чувствовать себя в безопасности, пока монстр не будет выслежен и заперт за решёткой. Холодная дрожь пробежала у меня по спине, когда я подумала о том, как трудно будет пройти через судебное разбирательство. Это будет только в том случае, если ублюдка поймают. Следов его ДНК обнаружено не было. Это было единственное, что я выяснила перед отъездом из города.

Услышав резкий стук в дверь спальни, я поняла, что спрятаться от правды будет ещё труднее. Мой отец этого так не оставит. Я слишком хорошо его знала. Он был упёртым, как баран.

Я схватила свою резинку для волос и, пропустив через неё свои длинные волосы, вернулась в спальню. Как только я открыла дверь, по выражению лица экономки моего отца я почувствовала, что что-то не так.

— Извините, мисс Бакстер, но ваш отец попросил меня зайти за вами. Он хочет встретиться с вами в своём кабинете.

— Скажите ему, что я спущусь через несколько минут, Джейни. — Сколько ещё я смогу притворяться?

Она покачала головой, нервно оглядываясь через плечо.

— Он настаивает, чтобы вы немедленно отправились к нему в кабинет.

Мой отец никогда не отличался терпением. Выдохнув, я кивнула.

— Спасибо, Джейни. — Оглянулся на свою комнату, тоскуя по тем дням, когда кошмары были только в моём воображении, а не бродили по улицам.

Я провела руками по шортам, надеясь, что подружка моего отца давно ушла. Если я хорошо его знала, то её уже здесь не было. Не существовало никаких признаков того, что она живёт с ним. Хотя я и не разговаривала со своим отцом несколько месяцев, почти год, но он, конечно же, сказал бы мне, если бы у него были серьёзные отношения с кем-то. Не так ли?

Дверь в его кабинет была приоткрыта, и я поколебалась, прежде чем постучать.

— Входи.

Его голос был более глубоким, чем накануне, и хриплым, как будто у него тоже была беспокойная ночь. Когда я вошла, вида его, стоящего у окна и смотрящего на свой идеально ухоженный задний двор, было достаточно, чтобы заставить меня задрожать. Я узнавала настроение своего отца лучше, чем кто-либо другой, и его обходительное отношение к своим сотрудникам, которое он старался демонстрировать, было полной противоположностью тому, кем он был на самом деле.

Жестокий, неумолимый человек.

Когда он был в плохом настроении, об этом знали все.

Он был одет в свои обычные льняные брюки, и я удивилась, что он ещё не облачился в тесный пиджак. Тот факт, что рукава у него были закатаны, означал, что он несколько часов занимался делами и, скорее всего, не заходил в офис.

— Ты хотел меня видеть, папочка?

Он молчал целую минуту, и это нервировало. Когда обернулся, его челюсть была сжата. Шок от того, что он увидел меня, стоящую на пороге его дома в десять часов вечера, быстро сменился жёстким, напряжённым выражением лица.

Затем он кивнул на кофеварку, недвусмысленно предложив мне приготовить себе чашечку кофе. Я поняла, что спорить с ним не стоит, хотя и не была уверена, что мой больной желудок справится с ним. Я сделала то, что он хотел, зная, что тоец внимательно наблюдает за мной.

— Я понимаю, что не всегда был рядом с тобой, Делани, и я не могу полностью винить твою мать, — голос моего отца был напряжённым.

— Всё в порядке, папа. Мама тоже не облегчила мне жизнь. — Я добавила немного сливок, надеясь, что кофе успокоит мои нервы.