И даже лысина у мага была точь-в-точь такая же, как у паскуды Кудряша.

Однако ж отбились.

Могли отступить в любой момент, но отбились.

К концу веселья на месте посольства внезапно возник переулок. Магические техники, взрывчатка и возня моего брата с адовым колобком сровняли все стены здания с землёй. А жаль, конечно. Пускай найти нейтралов я здесь уже не планировал, но очень уж хотелось осмотреться в их «Храме».

И, — как знать? — возможно даже приоткрыть для себя завесу тех тайн, которые брат Сык не может рассказывать вслух.

Ну да ладно…

Бой закончился, и закончился нашей безоговорочной победой. Настало время для нового геморроя.

— Ба-а-а-а-тя-я-я-я!

— Роман Романович, выходите!

Уже третий час к ряду мы бродили по разрушенному средневековому городу и искали моего родителя. Да, можно было бы разделиться и охватить больший участок, но разделяться сейчас — это поступок, достойный плохого фильма ужасов.

А у нас тут не фильм ужасов.

У нас тут… хер его знает, как этот жанр назвать. То ли сюр, а то ли жандарм-ранобэ какое-то.

— Ба-а-а-атя!

— Бать, выходи!

Забегая чуточку вперёд и на правах интерлюдии от третьего лица, обязательно стоит рассказать о мире, в который сейчас угодила семья Апраксиных:

Как оказалось, Ярослав частично угадал методы Правителя Все-Вселенской Империи. Действительно, Ларс пёр по мирам, как саранча. Он действительно угонял за собой всех одарённых, и действительно оставлял инфраструктуру в полной разрухе.

И иногда случалось так, что в лишённом магов мире, их свято-пусто-место занимали другие… специалисты.

Руны и реальные магические практики уступали место дыму и зеркалам. Кланяясь голодной до чудес публике, на сцену выходили шарлатаны и фанатики всех мастей…

— Ох ты ж! — Роман Романович чуть не потерял дар речи, когда впервые заприметил среди руин эту странную девушку.

Зелёные глаза девушки были густо подведены сажей. В чёрную копну волос она вплела, казалось бы, всё, что только можно вплести. Палочки, веточки, птичьи косточки и разноцветные ленты. На шее и запястьях девушки целыми гроздьями висели разномастные бусы.

Чёрный плащ-накидка как будто бы целиком был сшит из вороньих перьев, а легкомысленная юбка представляла собой ни что иное, как обрезки холщового мешка. Ноги босые. А что самое примечательное — голая грудь.

Наливная такая, сочная.

Крупная, но до сих пор не покорившаяся гравитации.

Прям вот как надо.

— Ты кто!? — крикнул Роман Романович, и девушка тут же исчезла.

Растворилась в оконном проёме полуразрушенного здания, как будто бы и не было её никогда. Морок? — подумал про себя Апраксин-старший и прикинул, мог ли его воспалённый от пережитого мозг выдать ему ни с того ни с сего такую вот эротическую галлюцинацию. Решил, что всё-таки мог.

Это как похмельная эрекция, — решил Роман Романович. — Мозг думает, что тело вот-вот помрёт и решает напоследок поразмножаться. Вот мне и причудилось…

Как далеко Апраксин-Старший убежал от поля боя, он уже не понимал.

Из-за завалов на дороге, ему дважды пришлось повернуть налево и один раз направо. Или… или это направо два раза, а на лево всего один?

— Чёрт! — выругался Роман Романович и прислушался к городу.

Вот только… ничего не услышал. Минуту назад вся эта чёртова канонада разом прекратилась. Все взрывы и крики разом смолкли, после чего мёртвый город погрузился в тишину. Ладно… нужно просто повернуться на сто восемьдесят, идти и орать что есть мочи.

Если победили наши, значит его найдут.

А если победили не наши, то его найдут тем более; и будь что будет.

— Гхм-кхм, — прокашлялся в кулак Апраксин-Старший, развернулся и пошагал в обратном направлении: — Я-я-ярик! Ли-и-и-иза! Лё-ё-ёх-а!

— Хи-хи, — раздалось откуда-то сбоку.

Звонкий и девичий, но нет… не смех. Именно что хихиканье.

Роман Романович замер. И краем глаза-таки успел выхватить силуэт той самой девушки, что привиделась ему несколько секунд тому назад.

— Ты кто!? — крикнул он на всякий случай.

И тут вновь:

— Хи-хи, — но уже с другой стороны.

И вновь взгляд выхватил среди разрухи чьи-то голые, скачущие на бегу перси. Вот только уже другие.

После возвращения жены Роман Романович стал примерным семьянином и верным мужем; это вообще не обсуждалось. Как не обсуждалось и то, что если мужичку за пятьдесят на добровольной основе вдруг перепадёт свежей молодой девчатины, то надо брать. И подруга жизни с таким стажем, как у Ольги, — был уверен Апраксин-Старший, — может а таком случае лишь порадоваться за своего друга жизни. Ну а ежели речь идёт о том, чтобы просто попялиться, так тут и обсуждать нечего.