— Батя! — вместо того, чтобы бежать, я просто портировался к нему поближе. — Бать, я здесь!

— Я-я-я-я-ярик, — расплылся в улыбке Роман Романович и крепко так, по-отечески, зажал меня в объятиях.

— Ты где был-то?

— Там.

— Что произошло?

— Много чего произошло.

Тут батя отпустил меня, сделал шаг назад, и я понял, что он плачет.

— У меня была очень трудная ночь, — произнёс Роман Романович; тут его губа задрожала, и он добавил на выдохе: — Я убил человека…

— Что!? Кого?

— Не важно, — шумно втянув сопли сказал батя, а затем тряхнул головой и вроде как собрался. — Не важно, Ярик. Я хочу поскорее всё это забыть.

— Как скажешь. Но… можешь хотя бы в двух словах объяснишь?

— Нет! Я не буду это обсуждать! — отрезал Роман Романович. — Ни с кем, слышишь!? И никогда! О том, что произошло, не должна знать ни одна живая душа! Забыли! Забыли-забыли-забыли!

Тут батю снова перемкнуло.

Сперва из меланхолии его кинуло в ярость, а вот теперь, — из ярости, — в изначальное обдолбанное состояние.

— Тушёнкой пахнет, — сказал он, поиграв ноздрями. — Можно мне тоже пожрать?

Честно говоря, я думал, что после того, как батя чуточку одуплится, поспит, поест и отмоется от кровищи, — да ещё и дерябнет стопочку сверху, — то его обязательно прорвёт на откровение. И послушаем мы тогда сказ о том, как Роман Романович в иных мирах выживал. Сильно приукрашенный, до отказа накачанный моралью и глубоким художественным смыслом, но всё же на основе реальных событий.

Однако ж нет.

Батя молчал.

Стоило лишь спросить, что же там такое с ним произошло, как он начинал грубить и посылать вопрошающего в жопу.

— К стоматологу запишите лучше, — хмурился он и разевал ротешник, жалуясь на пустую десну вместо импланта.

Ну да ладно. Раз не хочет говорить, значит на то действительно есть серьёзные причины.

А жизнь двинулась дальше.

И до сих пор меня не покидало стойкое чувство, что прямо сейчас настало, что называется, затишье перед бурей. Хотя… это даже не чувство, это знание. Жопа обязательно постучится в двери, вопрос лишь когда — через пару лет или завтра?

И напрягало меня именно вот это непонимание сроков и невозможность оказать на них хоть какое-то воздействие.

Потому как зависели сроки от одной лишь оперативности ВСЁ. Но если думать позитивно, то такая махина просто обязана иметь бюрократические недостатки, верно? Пока они поймут, что на одном из разрабатываемых направлений что-то не так. Пока поймут, что именно не так. Пока донесут наверх, пока решат, что делать, пока согласуют, пока подготовятся…

Короче говоря, очень надеюсь, что к этому времени мы всё-таки найдём и соберём ошмётки нейтралов, а там уже и план созреет.

Итак.

После эпизода с пропащим батей и засадой в посольстве, астрологи объявили неделю култыхания говна в болоте. Вроде бы и заняты всегда, а вроде бы и толку с этого ноль. Неудачные поиски шли буквально нон-стоп. И насколько бы полезным для всего мира не было наше дело — без результата оно не стоило ровным счётом ничего.

И так оно меня всё задолбало, что я даже обрадовался, когда меня отвлекли.

Через Наталью Эдуардовну, Величество назначил мне и брату Сыку очередную тайную встречу. На сей раз не на территории яхт-клуба, а у себя, что на мой взгляд стало новым витком наших отношений.

Так, глядишь, скоро и на пижамную вечеринку пригласит. Будем ногти друг другу красить, делиться государственными секретиками и обсирать других Императоров.

— Проходите, садитесь, — попросила симпатичная барышня в форме имперской гвардии с погонами не младше офицерских.

А дело было… где-то.

Величество хоть и знал о моих способностях портальщика, всё равно приказал завязать нам глаза. А даже и не завязывай, я один хрен внутри Кремлёвских стен не ориентируюсь; как-то вот не доводилось до сих пор здесь бывать.

Так вот.

Глаза нам завязали ещё за Садовым Кольцом, а развязали уже здесь, в дорогом-богатом кабинете с потолками под десять метров. Лепнина, барельефы, шторы без наличия окон. Как будто бы бальный зал, но очень маленький; для скромных и ограниченных числом участников афтер-балов. Ну и с круглым столом для переговоров прямо по центру.

— Ожидайте, — улыбнулась барышня, уверившись что мы заняли свои места и не собираемся слоняться по кабинету. — Его Величество скоро подойдёт, — и исчезла.