Но!

Сейчас Роман Романович почему-то не думал обо всяком таком. Сейчас от всей этой ситуации Роману Романовичу стало страшно. Он вдруг почувствовал себя каким-то маленьким пушным зверьком, на которого открыли сезон охоты.

— Хи-хи, — справа.

— Хи-хи, — слева.

— Да ну вас нахер! — крикнул Роман Романович и втопил с места что было мочи.

Да только было уже поздно.

За спиной Романа Романовича мерно застучал барабан, в впереди, отрезая дальнейший путь, через всю улицу натянулась паутина верёвок.

— Хи-хи.

Девушки с голой грудью появились буквально отовсюду. Они выходили из брошенных домов и вылезали из пустых глазниц оконных проёмов. Некоторые смотрели на Романа Романовича с крыш домов. А некоторые… некоторые вдобавок к этому смотрели на Романа Романовича поверх взведённой тетивы.

— Хи-хи…

На улице уже совсем стемнело, а батя так и не нашёлся.

И ведь… повторюсь — я чуял. И ведь была у меня задумка на всякий случай окольцевать его волосатую лапку каким-нибудь жучком, как голубя. Ну или выдать Выручая; он сейчас как раз без дела мается, ходит, добрых людей своими воплями раздражает.

Так что отчасти я тоже виноват.

Когда стало ясно, что батя не выйдет на крик и в пределах нескольких кварталов от места недавних событий его нет, мы метнулись проверить один из столбов дыма, поднимающихся над городом. Это, к слову, было ещё до темноты.

Людей на месте не оказалось. Зато оказалось экстренно залитое, но всё ещё тёплое пепелище.

Что думать — непонятно.

Местные явно свалили отсюда только что и контактировать с нами не желают. Но… почему? Просто потому, что они по природе своей робкие ребята? Или потому, что приняли нас за солдат ВСЁ и испугались? Или потому, что от потрясений их общество деградировало, обратилось к каннибализму, и прямо сейчас нашего драгоценного Романа Романовича раскладывают по тазикам и кастрюлькам, чтобы доесть завтра?

А вот хрен его знает…

Затем ещё и город удивил:

Была у меня надежда на то, что после заката солнца мы залезем повыше и сможем вычислить хоть кого-нибудь. По костру или ещё какому-нибудь источнику света. Однако ж нет. Темнота стояла такая, что хоть глаз коли.

Так что тут быстрее нас вычислят.

Не дожидаясь утра, мы развернули настоящую спасательную операцию. Без разрешения вышестоящего командования, — вертел я сейчас все их разрешения, — я вытащил с передовой Сладостана свинодракона Бориса и около пятидесяти лагертов.

Принцесса с ходу понял, чего от него хотят, но поделать с этим ничего не смог. Видимо, их с отцом мысленная связь имела некоторый радиус действия, и сейчас не работала. На всякий случай Шиза пролетелась над городом, но так ничего и не разглядела.

Дальше настало время лагертов. И тут у меня сложилось ощущение, что темнокожие воители волнуются за Отца Драконов даже больше, чем мы с Шизой и Лёхой.

Вооружённые факелами и вёдрами с красной краской, пять отрядов по десять человек двинулись сразу же вдоль по всем улицам, так или иначе ведущим к посольству. По пути на стенах домов они рисовали стрелочку, по которой теоретическому Роману Романовичу нужно было возвращаться домой.

Короче говоря, все доступные мероприятия были проведены…

На месте разрушенного посольства всю ночь кто-то дежурил. Ребят я отправил спать в Дракон-Коньячный, а вот сам остался.

Ведь появление новых войск ВСЁ — это лишь вопрос времени. Сейчас сволочи оказались отрезаны от мира и, должно быть, срочно ищут правильного портальщика, который сможет их сюда привести.

И ведь найдут. И ведь появятся. И придётся нам тогда спасаться бегством, потому как на сей раз они притащат с собой не одного, а десяток магов-хаоситов. И пригонят не один, а десяток джипов с пулемётами. И я не могу позволить себе, чтобы мои люди остались здесь в этот момент без возможности отступить…

Потому-то и спал на раскладушке среди руин.

Последнее, что помню: из вылазки в город вернулся очередной отряд лагертов и отчитался о том, что везде, где они проходили, следов Романа Романовича не обнаружено. Ну а дальше отрубился. Как бы я не переживал за отца, — а после наступления темноты это чувство становилось всё сильнее и сильнее, — после сегодняшнего боя я был совершенно обессилен…

— Аааа-а-а-а! — задёргался в кандалах Роман Романович. — Пошла нахер! Отойди от меня!