— Очень добросовестные люди, — добавил Чарльз, поспешив прийти жене на помощь.

— Да, да! Именно! Очень преданные, — кивнула Джейми, заметно нервничая. — Просто… Пожалуйста, не думай, что это как-то связано с Сэмюэлем!

Ах, вот оно что! Они вели себя вежливо ради Сэмюэля, потому что считали, что мы безумно влюблены, и переживали за его чувства. Это было... довольно мило.

— Не волнуйтесь. Я понимаю, что у наших семей непростая история, — мягко улыбнулась я, чувствуя себя легче, когда разгадала их мотивы. Я подняла взгляд на Сэмюэля, словно подтверждая свою мысль. — К счастью, несмотря на все разногласия, мы можем согласиться в одном: наши родители воспитали прекрасных детей.

Сэмюэль тут же включился в игру. Он улыбнулся так приторно, что это было уже почти смешно, и обнял меня, снова нарушая наши прежние договорённости о личных границах. Похоже, он действительно следовал своему предупреждению о «повышенном уровне физической близости» перед встречей с семьёй.

— Твоя семья заслуживает уважения, — сказал он с тёплой интонацией. — После более личного общения, а не на городских спорах, могу сказать, что они просто огонь.

Я закатила глаза.

— Легко говорить, когда ты видишь их только на ужинах, а не живёшь с ними всю жизнь.

— Ах, молодая любовь, — с мечтательной улыбкой прошептала Джейми, положив руку на сердце.

Чарльз кивнул. Логан, как и всё это время, просто молча наблюдал за сценой, а вот у Дженны подозрительно заблестели глаза, будто она вот-вот расплачется.

Вау. Кажется, Уорнеры были куда более романтичными, чем я предполагала, учитывая их репутацию трудоголиков.

В этот момент в комнату вошла Эстель, разрывая напряжённый момент.

— Ужин подан! Прошу всех занять свои места, — объявила она, хлопнув в ладоши.

Айзек, сдержанный, но смирившийся с происходящим, вошёл в столовую вслед за матерью, толкая перед собой самую настоящую тележку дворецкого, нагруженную дымящимися блюдами.

Сэмюэль, продолжая играть идеального джентльмена, отодвинул для меня стул. Он был выполнен из того же тёмного красного дерева, что и стол, а сиденье украшала белоснежная обивка, которую я собиралась бояться испачкать весь вечер. Пока я садилась, Сэмюэль бережно подвинул стул ближе к столу, а затем хлопнул брата по плечу, когда тот проходил мимо.

— Спасибо, что помогаешь матери.

Айзек пожал плечами.

— Всегда рад поработать твоим дворецким.

Сэмюэль усмехнулся, опускаясь на стул рядом со мной.

— Если ты дворецкий, то я тогда коридорный.

Айзек покатил тележку дальше.

— А Логан тогда кто? Охранник?

— Нет, — заявила Дженна с той уверенностью, на которую способны только старшие сёстры. — Он был бы молчаливым, но загадочным садовником, а я горничной.

— Чтобы ты могла безнаказанно совать нос в чужие дела? — предположил Сэмюэль.

— Точно! — фыркнула Дженна, ухмыляясь.

Айзек закатил глаза, ставя тележку рядом со столом.

— Логан, раз уж ты у нас таинственный садовник, может, найдёшь креативный способ избавиться от горничной?

— Ха-ха, очень смешно, — пробормотала Дженна. — Вот запомню это, когда ты в следующий раз попросишь меня объяснить твои анализы крови.

Я закатала рукава своего синего кардигана, улыбаясь их перепалке. Посуда с узором из еловых ветвей и тонкие хрустальные бокалы для шампанского придавали сервировке ещё большую изысканность.

Но мой взгляд тут же метнулся к концу стола, где я заметила… что-то пушистое.

— Сэмюэль, — прошептала я, едва шевеля губами.

— Хм? — Он наклонился ближе, и его рукав мягко коснулся моей руки.

— Что это? — Я кивнула в сторону странного создания, стараясь не привлекать внимания остальных.

Сэмюэль вздохнул с лёгким раздражением, но сдержанно.

— Ах. Это Чак.

Чак оказался небольшим псом весьма неопределённой породы. У него были выпуклые глаза, как у мопса, жёсткая белая шерсть и сложенные коричневые уши, как у джек-рассел-терьера, и заметный прикус, из-за которого один зуб торчал наружу. Он выглядел одновременно смешно и очаровательно, особенно сидя на жёлтом пластиковом детском сиденье для кормления, с аккуратно завязанной пастельно-голубой бабочкой на ошейнике.

— Мама взяла его из приюта после того, как не стало отца, — пояснил Сэмюэль, понизив голос. — Теперь он её третий сын и, по сути, любимый ребёнок.

Я с трудом подавила улыбку. Чак склонил голову на бок, высунув язык так, что его торчащий зуб выглядел ещё забавнее.

— Она таскает его с собой повсюду, — продолжил Сэмюэль, склонившись ещё ближе. — Но не переживай, он ведёт себя прилично. Это мама — проблема. Она его балует до невозможности.

Эстель, видимо, услышала наш разговор, потому что в этот момент, усаживаясь рядом с Чаком, громко обратилась ко мне.