Подняться на ноги получилось не сразу — раненое и уставшее тело шевелиться не хотело.

Сунув гиперкуб в сумку, сверженный лидер над лидерами побрел вглубь сокровищницы.

По каменным стенам тянулась его длинная тень.

В жаровнях потрескивал огонь.

«Может, отсюда есть другой выход?» — размышлял Змей.

Помещение имело внушительные размеры. Сюда запросто могла поместиться дюжина Цвергов. В центре громоздились ящики с ценным грузом.

Обойдя сокровищницу по периметру, Змей действительно обнаружил дверь. Запертую и такую же массивную, как входная. Он не ждал, что ему откроют, но все же несколько раз ударил в полотнище кулаком.

Тишина. Никого с той стороны. Видимо, даже охрана посчитала оборону города более важным занятием, чем охрану сокровищ.

Развернувшись, Змей посмотрел на товар.

Шея прела, он запустил пальцы в курчавую шевелюру и взлохматил ее.

И тут пришла мысль.

Змей подошел к ближайшему ящику — из массивных. Забрался на соседний — не такой высокий. Достал армейский нож и начал отдирать крышку. Когда гвозди вышли, он ее отбросил. Внутри обнаружилась другая упаковка — пластиковая и очень плотная.

Фирменная. Она больше походила на контейнер. Да, именно в таких транспортируются погрузчики и другие механизмы. На контейнере стояла эмблема «Техноса».

Отколупав бочину ящика, Змей освободил содержимое.

Нажал на кнопку открытия. Заработали моторы, и упаковка разъехалась.

Как Змей и подозревал, внутри оказался вовсе не погрузчик.

Медные блики от огня заплясали на массивных пулеметах.

А на губах Змея заплясала улыбка.

* * *

Роза продолжала сжимать глотку Живоглота лианами.

Чудовище дергало башкой и пыталось избавиться от силков.

Я пытался улучить момент для броска, но не выходило. Рывки слишком стремительные и хаотичные.

— Роза! Лови бомбу! — закричал я.

Девушка сразу же обратила на меня взгляд. Замахнувшись, я швырнул взрывное устройство в сторону головы монстра. Пара лиан обвила его налету.

— Запихни его в пасть змею! — крикнув это, я достал детонатор, откинул защитный колпачок и приготовился вдавить кнопку.

Но Розе не удалось реализовать мой план.

Живоглот поднатужился.

Зеленые веревки затрещали и разошлись на волокна.

Кобра расправила капюшон, а дриада с криком слетела с чешуйчатой головы.

Единственный плюс, что вся эта кутерьма нарушила душевное равновесие чудовища. Живоглот рванул прочь, оставляя покалеченного динозавра в покое. Проскользив по луговине, он ринулся в озерные воды.

Последовали брызги и встревоженные возгласы тойгеров.

Спрыгнув с хребтины трицератопса, я поспешил к Розочке.

Девушка распласталась в траве. Ее лианы безжизненно валялись вокруг. Из обрубков вытекал зеленый сок.

Я с налета опустился рядом, подхватил ее сгибом локтя под шею и плечи. Похлопал по щекам. Ресницы затрепетали, дриада раскрыла глаза.

— Больно, — прошептала она. — Очень больно…

— Держись, — я подхватил девушку на руки и понес к трицератопсу.

Она почти ничего не весила. Совсем не как в прежней ипостаси. В образе многотонного монстра она бы наверняка справилась с Живоглотом. Но сейчас, даже после нескольких мешков удобрений, Роза осталась хрупким цветочком.

Не думал, что буду скучать по толстому бутону и визжащим пастям.

Добрыня лежал на боку и тяжело дышал.

Когда я подошел к его морде, он глухо заревел.

— Можно поставить, — сказала Роза. — Я не упасть. Нужна почва.

Так и быть, поставил. Девушка присела на траву, будто собираясь медитировать. Оставшиеся целыми лианы заскользили вниз по ее спине и плечам. Вгрызлись в дерновину и вонзились в плодородную землю. Розочка прикрыла глаза. Ее ротик чуть приоткрыла, будто она получала наслаждение.

Оборванные лианы начали восстанавливаться. Уже не истекали соком, зарубцевались и начали медленно удлиняться.

Я повернулся к трицератопсу, шагнул ближе и положил руку на его щеку. Закрыл глаза и разделил с ним боль.

— Все хорошо, друг. Все пройдет.

Добрыня, тяжело выдохнув, открыл клюв. Покосился на меня крохотным для такой туши глазом. Новый тяжелый вздох.

Я чувствовал, как его ребра встают на место, как восстанавливается циркуляция крови…

И тут зеленая лиана махнула возле моей головы. Само движение я заметил слишком поздно — только ветерок волосы поколебал.