Прадед пихнул его ногой под столом — нечего тут утомлять уважаемого чиновника жалобами! — и китайский папа, велев мне…

— Идем! — отправился к туалету.

— Полагаю, уважаемый Ли Юйцинь может подождать, пока вы переоденетесь, — проявил коммунистическую заботу о крестьянстве Чень Хуасянь.

— Помогите!!!

— Видите — он более чем жив, — обрадовался признакам жизни «контролер» и тихо засмеялся.

Здесь ржать принялись все, включая меня. Мы с отцом быстро переоделись…

— Искупавшись в дерьме нашей семьи, важный городской чиновник оказал нам великую честь!

— Отличная шутка, отец!

…Нашли в кладовке моток старенькой веревки и отправились проводить операцию по спасению заместителя директора по работе с сельской молодежью. Во двор мы вышли аккурат к моменту, когда Чень Хуасянь встал из-за стола, укоризненно покачал пальцем на оператора — тот тоже встал и хотел прихватить камеру, не стал обращать внимания на вставших следом Ванов и директора и ответил издавшему еще одно…

— Помогите, здесь жутко воняет!!!

…Заместителю по деревенским школьникам:

— Не пугайте добрых жителей деревни, уважаемый Ли Юйцинь. Примите позорную смерть как подобает мужчине!

С веселым гоготом мы все дружно добрались до сортира. Ух, воняет! Недаром известная русская поговорка велит «не трогать»! Ван Дэи открыл дверь, и в свете висящей на потолке сортира лампочки мы узрели пролом слева-спереди от места, где из досок, стульчака и крышки для унитаза была выстроена конструкция, придающая нашему сортиру удобства.

— Простите, уважаемый Ли Юйцинь, эта балка сгнила совсем незаметно! — прокричал вниз Ван Дэи.

— Не смей смеяться надо мной, чертов крестьянин! — раздалось в ответ. — Немедленно спустись и достань меня!

Семейство снова разделилось в своих реакциях — большинство испуганно вжали головы в плечи, бабушка Кинглинг дернулась как от пощечины и обиженно закусила губу, Ван Ксу весело мне подмигнул — прадедушка быстро освоился в нашем новом ранге, поэтому дурно пахнущие во всех смыслах угрозы мелкого чиновника ему побоку. Ну а я, как обычно, проникся пониманием — мужика понять можно: невесть откуда вылез ранее ничем непримечательный «Первый ученик», у него невесть откуда выискался очень мощный прадед, тебе за это влетело от начальства — а собственно за что? Деревень вокруг Гуанъаня много, и народу в них, как и во всем Китае, живет не меньше, и за каждым ничем непримечательным пареньком не уследишь. Получив нагоняй, пришлось ехать в деревню в компании недовольного начальника, потом скучать на съемках репортажа, глядя как начальник усердно пиарится и оказывает крестьянам почести — все это параллельно размышляя о своем будущем, потому что высокий чиновник может его и попортить — и вот такая неприятность под самый конец дня. Понять можно, но на людей срываться нельзя — они же не при чем.

Мягко отстранив начальственной рукой замершего нерешительным сусликом Ван Дэи, Чень Хуасянь продемонстрировал настоящую коммунистическую выдержку, не став морщиться от специфических ароматов и тем более — задерживать дыхание, назидательно высказав в зловонную дыру:

— Вините себя, уважаемый, — бывают случаи, когда «уважаемый» приравнивается к ультимативному оскорблению, и здесь как раз такой. — Если бы вы качественно делали свою работу, этой ситуации можно было бы избежать.

Тоже понять можно — дежурного стрелочника всегда найти нужно, а директор моей школы не настолько важная птица, чтобы на него разменивался целый заместитель по «контролю». Но я бы так категоричен не был — проблема с канализацией даже не в его зоне ответственности, а к каждому школьнику в каждой деревне все еще не наездишься. Но орать на нас не стоило.

— Простите, многоуважаемые Ван! — сманеврировал падший во всех смыслах Ли Юйцинь. — Прошу вас помочь мне.

— Коммунистическая Партия призвана заботиться о народе, а не ломать их туалеты! — добавил Чень Хуасянь и уступил нам с отцом место.

— Я все понял, многоуважаемый господин заместитель директора! Как коммунист, я испытываю глубокое недовольство тем, как неаккуратно исполнял свои прямые должностные обязанности и приложу все силы, чтобы выявлять подобные юному Вану таланты!

Пока он демонстрировал раскаяние, мы с китайским папой опустили в пролом веревку, перекинув ее через столб.

— Дайте мне рычаг, и я переверну Землю, — ловко воспользовался я случаем и уместной цитатой.

Уважаемые люди и семейство хохотнули, веревка напряглась, подергалась, и из ямы донеслось жалобное:

— Я не могу удержаться — слишком скользко!

Под новую порцию смеха «контролер» выдал совет:

— Попробуйте завязать веревку вокруг пояса, уважаемый.

— Ох, нелегкая это работа — из болота тащить бегемота, — под шумок козырнул я знанием русской классики на оригинальном языке.

Прадед фыркнул, а Чень Хуасянь не остался в долгу, с жутким акцентом, но правильно опознав цитату на русском:

— Корней Чуковский, если не ошибаюсь.

— Вы знаете русский язык? — уместно «приятно удивился» прадед.

— Я готов! — раздалось из ямы.

Слушая кривые, но приносящие их источнику удовольствие фразы на русском — перед переводчиком самого Мао навыки показать кому будет неприятно? — о том, как скромны его умения, мы с китайским папой принялись тащить «бегемота». Десяток секунд процесс шел отлично, а потом мы с отцом едва удержались на ногах, а из ямы донесся грустный «плюх», сопровождавшийся сдавленным, коротким криком.