Моя душа раскололась надвое, кто-то – не я – кричал внутри меня.

«Будь стойкой», – прозвучало в голове. Тонкая ниточка этого голоса кое-как сшила вместе части меня, но ничего уже не было как прежде, потому что я умерла, оставшись в живых.

– Наши соболезнования, – сказали медсестры, но я уже ничего не слышала.

Мой разум закрывался от мира в своем защитном кожухе. Он запечатывал папу внутри меня, оставляя снаружи больницу, усталость, запах лекарств, вливая в мое сердце анестезию.

Возможно, это сон и я скоро проснусь. Да, я найду его на кухне, готовящего завтрак и насвистывающего песенку, играющую по радио.

Мы вместе поедем на Аляску. Он мне обещал.

– Мисс Нолтон?

В коридоре на стульях сидели двое мужчин. У меня не было сил даже смотреть на них.

– КСРБ, мисс Нолтон. Канадская служба разведки и безопасности. Сожалеем о вашей потере. Извините, но мы хотели бы задать вам несколько вопросов…

«Смотри сердцем», – учил он меня, потому что иногда пары глаз недостаточно. Но мое сердце было разбито, разорвано на части, и оно больше не может видеть. Оно навсегда осталось с папой.

Глава 16

В ответ на «Почему?»

Я помнила его таким: густые волосы, румяные щеки, ярко-голубые глаза. Сидя на полу, прислонившись спиной к кровати, я смотрела на нашу с папой фотографию.

В то время он казался мне гигантом с сильными руками и вечно обветренным носом. Я выросла до его метра семидесяти двух, но не переставала смотреть на него снизу вверх, по крайней мере до последних дней.

Я снова пережила радость того момента, запечатленного на фото, и после сразу пожалела об этом. Мне хотелось сказать этой маленькой девочке, чтобы она не расстраивала его, обнимала его крепче и почаще и не воспринимала как должное ни единой секунды общения с ним.

Опустошенная, я рассматривала альбом. Я нашла символ из трех лепестков, изображающий подснежник. Он был похож на маленький белый перевернутый колокольчик.

Это не просто рисунок, это знак, символ нашей связи, моего имени, всего, что было скрыто и снова выходило на свет.

Он здесь неслучайно. Во всем, что делал папа, всегда была логика. Он научил меня важным вещам с помощью мелких действий, и кулон, который я носила, доказательство этого.

Но что он хотел мне сказать?

Я внимательно изучила оборотную сторону снимка – ничего особенного, старая пленка и цифры серии…

Я пригляделась: некоторые цифры темнее других, как будто их прорисовали. Я внимательно на них посмотрела – и увидела! Мой мир остановился. В мозгу щелкнул замочек, комната с фотографией исчезли, в памяти всплыло далекое, но яркое воспоминание…

Меня, слишком маленькую, не заметили, когда я украдкой заглянула в дверь. Двое мужчин в черных костюмах говорили тихими голосами, их блестящие темные туфли выделялись на нашем шерстяном ковре.

Я не знала, кто они, но и точно не из школы. На бирке, прикрепленной к груди, я увидела надпись «КСРБ». Мы с папой только что играли в числа, поэтому я сразу перевела буквы в цифры: 12, 19, 18 и 2.

– Когда вы приехали сюда восемь лет назад, вы заявили, что у вас его нет.

– Совершенно верно.

Папа, как всегда, выглядел спокойным. На его губах застыла едва заметная вежливая улыбка, но в глазах сияла искра острого, как бритва, ума. На меня он так никогда не смотрел.

– Это все, что вы можете сказать?

– Речь идет о конфиденциальной информации. Надеюсь, господа, канадская разведка не ждет, что я нарушу подписку о неразглашении секретных сведений, касающихся моей страны.

Двое мужчин буравили папу холодными глазами, но он оставался невозмутим.

– Почему сейчас? Вы уже обыскивали дом два года назад…

– При желании вы способны спрятать бомбу в виноградине. – Высокий мужчина раздраженно щелкнул языком. – Инженер вашего уровня знает, как не оказаться застигнутым врасплох. Вы ведь понимаете, о чем я? Некоторые назвали бы его преступником.

– Код уничтожен, – спокойно сказал папа, – я сам об этом позаботился.