— А может мне на хэллоуин одеться как она? — спросила Софья, указывая на Акашу.

На героине струящаяся юбка в пол, грудь едва прикрыта металлическими витыми пластинами. На шее сложное украшение. Кожа блестит как бронза. А глаза… Вы бы видели этот шарм чистого изумруда!

Юсупов склонил голову, изучая одеяние Акаши.

— Не обижайся, но у тебя не настолько большая грудь, чтобы держались вот эти штуки, — сказал он.

— Нет-нет, что ты. Я нисколько не обиделась, — ответила Софья тоном, от которого разве что морозные узоры на окнах не появились.

— Кто тебя укусил?

— Тебе не кажется, что ты ведешь себя не как князь с княгиней? Манипулируешь, давишь, угрожаешь.

— Не думала же ты, что я буду нянчиться с тобой. Лелеять словно аленький цветочек. Я — вампир, сочувствие во мне атрофировалось первым, — ответил Юсупов.

Софья перевела взгляд на ноутбук. Лестат выслушивал рыжую девку-мямлю, которая сначала за ним охотилась, а потом, как водится, втюхалась по самые гланды.

— Какие у вампиров есть слабости, помимо жажды крови? — спросила Софья.

— Кол в сердце и отрубленная голова тебя не устраивают?

— Я говорю не о смерти, а о слабостях. Ты готовишь меня к свиданию с братом, как с аристократом. Но он, как ни крути, мужчина. А с мужскими слабостями мне все понятно. Расскажи мне о вампирских, чтобы я знала, что делать, пойди оно все по бороде.

— Не на трезвую голову, — сказал Юсупов и поднялся с постели.

Софья подхватила опустевшую тарелку и поплелась следом.

В кухне князь пошкрябал фольгу с горлышка новой бутылки. Вкрутил штопор и вынул пробку. Наполнил бокал себе и Софье. Развалился на стуле и начал:

— Что ж, вампирских слабостей не так много. Кровь и голод, который не прекращается никогда. Все равно что ты плотно пообедал, а через десять минут желудок уже пустой. Как мы убедились, существует антивампирский транквилизатор, но не думаю, что у тебя завалялась пара ампул в сумочке.

— Как далеко ты чуешь запах крови?

— Я чувствую, когда у женщин месячные, если ты об этом.

По коже Софьи будто слизни проползли.

— Это омерзительно, — сказала она.

— Это природа женщин, — ответил Юсупов, — которая вызывает легкое раздражение. Как если у тебя чешется в промежности, но ты не можешь унять зуд, потому что вокруг люди. Вот и приходится терпеть, пока не окажешься в уединении.

Софья задрала голову и выдохнула.

— Я могу не продолжать, если не хочешь, — сказал князь.

Софья сделала несколько глотков вина. Терпкое, крепкое, вяжущее и мгновенно дает по мозгам. Ах, как же хочется, чтобы и у Юсупова мозги болели…

— Покажи клыки, — сказала Софья. — Или как это вообще происходит? Они типа вырастают, а потом сами собой втягиваются или как?

Юсупов с похерфейсом уставился на нее.

— Я похож на обезьянку в цирке?

— Может тебе нужен стимулятор?

Софья схватил нож и резанула себя по пальцу. Боль моментально отрезвила. Кровь струйкой стекала по пальцу. Несколько капель испачкали пол.

— Что мне делать, если моя кровь случайно окажется перед носом твоего брата?

На лице Юсупова ни один мускул не дрогнул. Он отпил вина и ответил:

— В таком случае тебе остается одно — умереть.

А потом что-то случилось. Вот только что Юсупов лениво развалился на стуле, а в следующий миг стоял рядом и до боли сдавил палец. Софья вскрикнула, но вырвать руку не смогла. Вампирская хватка, мать ее. Кровь стекала по ладони к локтю. Пропитала рукав халата.

— Мне потребовалось два века, чтобы контролировать голод, — сквозь зубы выдавил Юсупов. — У моего брата было в половину меньше времени. Сделай так, дорогая Софи, чтобы ни одна капля твоей крови не оказалась рядом с носом Николая.

После этих слов он облизнул окровавленный палец и задержался ровно на столько, чтобы Софья успела подумать: «А что если он не сдержится?». Причмокнув, он отпустил руку, облизнулся и сказал:

— Ты ешь много сладкого. С такими темпами к пенсии будешь иметь большие проблемы с печенью.

С самым непринужденным видом он подхватил бокал и бутылку и направился из кухни.

— Может ты и знаешь женщин, но ты не знаешь меня, — сказала Софья ему в спину. — Я ведь обидеться могу.

Юсупов остановился в дверях, поднял бокал и сказал:

— В этом доме нет аптечки.

Остаток ночи Софья долго ворочалась. Палец ныл и противно пульсировал. Она извела полпачки салфеток, пока кровь не остановилась. Чего вообще добилась, балда?

Потом ее спальня превратилась в вип-комнату клуба «КnяZz». Тот же полумрак, неоновые огни освещают стены и мебель кислотными цветами. Софья оглядывается — как она вошла сюда? Здесь же нет ни одной двери.