Софья замерла в дверном проеме, перебирая варианты развития событий.

— А это кто? — сказала блондинка, сдвинув брови, которые явно рисовала малярной кистью.

Юсупов обратил внимание на Софью и взмахнул рукой:

— А это… как же тебя там?.. уборщицс-са, домработницс-са, прис-слуга в общем.

Девушки хохотнули и быстро потеряли интерес. А вот Софья готова объявить панику. Ох, не к добру такие посиделки.

— Ты что пьян? — спросила она.

Юсупов наигранно прижал руку к груди и взглянул исподлобья.

— Я? Да ни в жизть!

Он помотал рукой, выставив указательный палец.

— А я думала, вампиры не пьянеют, — подала голос девушка с неудачно нарощенными волосами.

— Ты знала, что Фил — вампир? — поддержала ее блондинка с бровями-позавидуй-мне-Брежнев. — Говорит, что никакой он не потомок, а тот самый князь Феликс Юсупов.

— Ах-ха-ха, да-а-а-а, — протянули девушки.

— Вот так поворот, — сказала Софья, улыбаясь через силу. — Феликс — тот еще фантазер.

— А ты меня укусишь? — обратилась блондинка к Юсупову.

— А меня?

— Что ты предпочитаешь — шею? Может грудь? О-о-о-о!

Самым небрежным образом Юсупов растекся на стуле. В глазах плескалась нехорошая темная водица. Пора спасать положение.

— Девушки, а вы были в ванной? — громко спросила Софья. — Там огромное зеркало и лампы, которые оставляют блики на стенах, будто вы под водой. Селфи получаются отпадными!

Гостьи загудели ножками стульев, вразвалочку, опираясь друг на друга, понеслись в ванную. Одна из них по пути дважды выронила телефон, наклонилась за ним, демонстрируя кружево нижнего белья.

Юсупов проводил девушек взглядом, демонстративно отвернулся и налил еще вина в бокал.

Софья подошла к князю со спины, сдавила плечи и сказала:

— Феликс, будь джентльменом, вызови девушкам такси.

Юсупов посмотрел на нее из-за плеча и ответил:

— А если я не хочу? К тому же они сами не прочь повеселиться.

Софья мысленно выругалась, наклонилась к уху и сказала вполголоса:

— Тебе двести лет, а ты ведешь себя как ребенок. Включи мозги — кровавая баня тебе не нужна.

Юсупов вскочил и направился к шкафчику. Загремел пустыми бутылками, они со звоном прокатились по полу. Хлопнул одной дверцей, другой. Выудил пузатую бутылку с темной жидкостью — не то коньяк, не то виски. Наполнил стакан.

— Если бы мне нужны были твои советы, я бы предпочел их выслушать, пока ты копаешь себе могилу, — сказал он и выпил залпом.

Поморщился, прижал кулак ко рту, сдавленно выдохнул и снова наполнил бокал.

Софья оперлась на дверной косяк и скрестила руки.

— Ты ведь знаешь, что это не поможет. Девушки тут ни при чем.

Его Сиятельство даже не поднял глаз. Он снова опрокинул бокал, поежился и зажевал конфетой. Налил пойло в третий раз.

— Феликс, скорбеть — нормально. Пить кровь невинных девушек в надежде заглушить боль — ненормально.

Юсупов замер, взглянул на бокал как в первый раз, сдвинул брови, а затем швырнул его об стену. С размаху снес все, что было на столе. Зазвенели бокалы, осколки разлетелись по полу, мебели. Вино разбрызгалось по дверцам шкафчиков, полу, пропитало рубашку князя.

Софья дернулась, но не сдвинулась с места. За спиной сначала стихло, а затем раздались голоса:

— Че шумим?

Юсупов оперся руками на стол и одарил Софью таким взглядом, каким можно разрезать сталь.

— Я отрубил голову брату собственными руками, — сказал он сквозь зубы. — Я убил еще одного потомка Юсуповых. Теперь я действительно — последний из рода. Вот, что ненормально.

Софью будто голой на мороз вытолкнули. В таком состоянии ей еще не доводилось видеть Юсупова. Увещевать бесполезно. Если он не успокоится сейчас, то сожрет и ее, и девчонок. Софья собрала волю в кулак, сама не веря тому, что спорит с разъяренным вампиром, и ответила командным тоном:

— Иди проспись.

Юсупов склонил голову набок и сощурил глаза.

— Не могу я спать.

Софья переступила с ноги на ногу. Только сейчас до нее начал доходить весь масштаб трагедии. В душе Юсупова бурлил горький коктейль из чувства вины, стыда, самоедства, боли, обиды, скорби и гнетущего груза одиночества. Целый век жил с уверенностью, что он — не единственный потомок величайшей фамилии империи. Может даже втайне уповал на восстановление родственных уз или хотя бы мало-мальского общения с Николаем. А теперь он лишен и этой последней надежды.