— Я сейчас приеду к вам, — тут же отзывается.

— Нет! — отвечаю слишком резко.

— Даже не начинай.

— Послушай, — произношу на выдохе и достаточно миролюбиво, — сам подумай: мы обе больные, ну куда тебе ехать? Ты же сляжешь вместе с нами. Ни к чему это, Титов. У тебя открытие ресторана на носу.

— Нам нужно поговорить, Тамила, — начинает серьезно.

— Конечно, Герман, и мы обязательно это сделаем. Поверь, я сейчас не в состоянии разбираться со всем.

Слышу шумный выдох в трубке.

— Хорошо, как скажешь. Только знай: Я люблю тебя, люблю Эми. Мы семья, Тами. Я больше никуда вас не отпущу, не повторю ошибку молодости. Есть ребенок или нет — это не повлияет на мои чувства к вам.

Мне горько это слышать. Хочется, правда искренне хочется поверить в то, что наличие ребенка от другой женщины действительно никак не скажется на наших отношениях, но уж мне ли не знать, что всякое бывает.

— Ты слышишь меня? — зовет Титов.

— Да. Слышу, — отвечаю тихо.

— Скажи, что нужно из лекарств, я привезу.

— Гера…

— Привезу и отдам через порог, даже в квартиру не зайду.

— Ладно.

— Я люблю тебя, — повторяет с нажимом.

— И я тебя, — это все, что у меня получается выдавить из себя, и после этого я отключаюсь.

Герман приезжает через час. Заглядывает в квартиру, рассматривая меня, и отдает несколько пакетов.

— Зачем так много?

— Тут лекарства, а тут еда из ресторана и еще по мелочи: фрукты, вкусняшки Эми, а тебе какао.

Порывается пройти в квартиру, но я не пускаю, едва ли не захлопываю дверь перед его носом.

— Спасибо, Герман.

— Тами…

— Все, Титов. Уходи. Потом поговорим с тобой.

Безжалостно закрываю перед ним дверь.

Весь день мы с Эми лежим каждая в своей комнате. Спим без сил подняться. Не без труда заставляю Эмилию и себя поесть.

— Мам, а где папа? — спрашивает она сипло.

— Он у себя в квартире. Я не пустила его сюда, Эми. Мы болеем, а у него на носу важное мероприятие — открытие ресторана.

— Ясно, — сникает. — Я соскучилась по нему.

— Я понимаю, доченька, — целую ее в макушку.

Я тоже… хочется добавить, но не могу. Попросту не поворачивается язык.

Ближе к ночи температура у нас обеих ползет вверх. Сбиваю ее и расходимся по комнатам.

Ночью снится всякое. Тревожное. В бреду я вижу и собственную смерть, и смерть Германа. Инесса победно смеется, держа в руках сверток, а я почему-то обливаюсь кровью.

Кошмар сменяется кошмаром. Утром просыпаюсь уставшей, с гудящей головой. Но температуры нет, только сильная слабость.

Быстро привожу себя в порядок, скидываю в стирку мокрую пижаму, мою голову, сушу ее. Иду к дочери, которая по-прежнему спит.

Сил все-таки больше, чем вчера, поэтому сажусь завтракать, параллельно отвечая на сообщения Геры. Он переживает за нас с Эми.

Несколько дней мы проводим вдвоем с Эми. Ей на глазах становится лучше, организм восстанавливается быстро. Я чувствую себя прекрасно.

В пятницу в дверь звонят.

Герман проходит в квартиру, сразу же обнимает меня. Кожа горит от этих прикосновений. Я зажмуриваюсь, обнимаю его в ответ.

Вот бы я распахнула глаза, а ничего этого не было. Никакой Инессы, никакого скандала.

— Похудела, — Герман заглядывает мне в лицо. — Бледная.

— Аппетит не очень, — поджимаю губы.

— Папуля! — Эми вылетает из комнаты и спешит к отцу.

Обнимает его и произносит громко:

— Пап, я скучала. Ты так надолго не уезжай больше.

Резко отворачиваюсь, чтобы никто не видел выражения моего лица, потому что мне очень больно. Эми ведь еще не знает ничего.

Я переодеваюсь в джинсы и свитер и возвращаюсь в коридор.

— Эми, мы съездим с папой кое-куда. А ты посиди дома, хорошо? Не забудь лекарства выпить.

— Конечно! — дочь расцеловывает меня и Германа.

Мы выходим с Титовым на улицу, направляемся к машине. Он пытается взять меня за руку, но я мягко выворачиваясь. Злится, но молчит.

Выезжаем из города. Я знаю, куда он везет меня.

Недалеко от города есть место для пикника. Красивый вид на город, и народ там бывает редко.

Чем ближе мы подъезжаем к тому месту, тем тревожнее мне становится…