— Значит, больше никаких потерь, — улыбается мягко.

Тамила

Собираемся. У Эми, конечно, получается быстрее, а мне нужно время. Отчего-то хочется быть идеальной, хотя я и близко не хозяйка вечера. Никто не в курсе наших с Германом отношений.

Звенит домофон, и Эмилия кричит:

— Это папа! — бежит открывать, а я растираю влажные ладошки.

Нервничаю и придирчиво оцениваю себя в зеркале.

Одергиваю черное атласное струящееся по телу платье. Подправляю и без того идеальный макияж. Вдеваю серьги и засовываю ноги в лодочки на высоком каблуке.

Довольная отражением, выхожу из своего укрытия. Эмилия уже ждет на лестничной площадке, а Герман стоит у двери.

— Привет, — говорю я, появляясь перед ним.

Он поднимает голову, отвлекаясь от телефона, окидывает меня жадным взглядом.

— Ну как? — кручусь, выпрашивая комплименты.

— Ты очень красивая Тамила. Всегда. Сейчас в особенности, — выдает он и улыбается.

Я делаю несколько неуверенных шагов к нему, перехватываю сумочку. Герман снимает с вешалки легкое пальто.

— Это?

— Да. Спасибо.

Поворачиваюсь спиной и позволяю Герману помочь мне.

Он стоит неподвижно, и я тоже замираю напротив него. В этой секундной тишине делаю уверенный шаг и нахожу его руку, сжимаю ее.

В глазах бывшего мужа вспыхивает огонь, взгляд меняется.

Шагаю еще ближе. Поднимаю руку и обхватываю Титова за шею, повисаю на нем. Жмусь всем телом к нему, трусь щекой о его скулу.

Между нами все искрит. Нервы шалят, в висках пульсирует, сердце болезненно бьется.

Титов прижимает меня к себе. Так сильно, что начинают болеть ребра, дышать тяжело.

Ему тоже не хватало меня. Скучал. Переживал. Все то же самое испытывала и я.

— Не отпускай меня больше, — прошу сдавленно.

— Никогда, — слышу в ответ.

Больше мы ничего не говорим друг другу, достаточно слов было сказано вчера. Главное — мы поняли друг друга.

— Вы скоро там? — заглядывает Эмилия и, увидев наши объятия, широко, по-детски искренне улыбается.

— Идем, — Герман отстраняется первый и берет нас обеих за руки.

— Пап, а ты когда переедешь к нам? — хитрая манипуляторша улыбается лукаво.

Титов смотрит на меня, дергает бровью — мол, справляйся сама.

— Скоро, дочка, — отвечаю размыто.

В машине Эмилия болтает без умолку. Рассказывает про одноклассников и подруг. Просится летом в лагерь вместе с последними и в довершении как бы ненавязчиво упоминает, что сегодня ночует у бабушки с дедушкой.

Приезжаем в числе первых. Мои родители уже тут. Увидев нас вместе, мама округляет глаза, а папа задумчиво потирает усы.

— Тамила, Герман, — мама переводит взгляд с меня на него. — А что все это значит?

— Как что значит, бабуль? — вмешивает Эмилия. — Папа живет у нас уже несколько недель.

Выдает нас безбожно.

— Как это? — мама криво улыбается, а дочь продолжает:

— Ага! Вы не знали, что ли? Правда, последнюю неделю мы болели, и папа был не с нами. Но скоро он переедет, и мы будем жить вместе.

Чем больше говорит Эми, тем сильнее я заливаюсь краской.

Мама и папа были в галерее, слышали новость о том, что Инесса беременна. Естественно, увиденное сейчас вызывает у них непонимание.

— Тамила, Герман, — подключается папа, — может, расскажете нам что-нибудь?

Герман берет это на себя и отвечает спокойно:

— Эмилия все правильно сказала. Мы с Тамилой теперь вместе.

Он смотрит на меня в ожидании согласия с ним, и я сглатываю, оборачиваюсь к родителям:

— Да, мам, пап. Не так давно мы решили, что хотим снова быть друг с другом.

Папа поднимает брови:

— А как же?.. — получает тычок от матери и ее кивок в сторону Эмилии.

Дочка в это время ничего не замечает, с интересом рассматривая ресторан.

— Мы со всем разберемся самостоятельно. Не стоит переживать, — Герман добродушно кладет ладонь на плечо моему отцу и улыбается.

Я судорожно выдыхаю и говорю:

— Мы потом все обсудим. Хорошо? — выдавливаю из себя улыбку.

— Было бы неплохо, — кивает мама. — А пока что мне нужно выпить. Срочно.

Да. Мне тоже не помешало бы…

Тамила

Герману приходится уйти от нас — все-таки серьезное мероприятие. Его утягивают на фотосессию, берут интервью.